В объятиях наследницы - Мэгги Робинсон

Грейс промокнула губы льняной салфеткой и встала.

– Джентльмены, мы, дамы, удаляемся, так что вы сможете обсудить скучные вопросы современности, которые женскому уму недоступны. Когда решите мировые проблемы, милости прошу в наше общество.

Неужели Грейс – тайная суфражистка? Интересно. Слушая речь тетки, Луиза округлила глаза и сделала знак Чарлзу прежде, чем ее выпроводили из столовой. Его ляжка, наконец, избавилась от посягательств со стороны Изобел, и он слегка расслабился на своем стуле. Хью поднял палец, и к столу бросился лакей с портвейном и грецкими орехами.

Как из воздуха, подле Чарлза материализовался Гриффит с ящичком для сигар в руке.

– Не угодно ли сигару, мистер Норвич?

Луиза не жаловала курильщиков. Это было одно из ее правил. Чарлз покачал головой. Трое прочих джентльменов не были связаны подобными принципами или указаниями. Вскоре столовая наполнилась голубоватым дымом, и Чарлз понял, что от него все равно несет, как от печной трубы.

Хью с мрачным видом выпускал кольца дыма, глухой Филипп ни в коем случае не трудился затевать с кем-либо беседу, так что общительность проявлял один доктор Фентресс.

– Итак, мистер Норвич, что вы думаете о Роузмонте? Я слышал, сегодня вы осматривали имение во время прогулки верхом.

– Это замечательное место. Вы знали дедушку Луизы?

Доктор кивнул:

– Я начал здесь практику именно по его приглашению. Я только что вышел из медицинского колледжа, когда познакомился с Джорджем Стрэттоном. Его супруга была нездорова, и ему нужен был кто-нибудь, на кого он мог бы положиться. Он часто уезжал в Сити и тревожился, что Луиза остается здесь одна. О, я имею в виду бабушку вашей Луизы – девочку назвали в ее честь. Но вы, вероятно, это знаете. С тех пор я пользовал всех членов семьи. Знаете, я ведь принимал на свет вашу будущую жену.

– А миссис Уэстлейк вы тоже принимали на свет?

Фентресс поморщился. Должно быть, это довольно неудобно – поддерживать псевдоромантические отношения с женщиной, которую вынимал из родовых путей.

– Да. Но не ее брата, Байрона – он был несколькими годами старше. И не молодого Хью. Тогда миссис Уэстлейк обитала в Марбери-Корт, имении виконта Марбери в Хартфордшире. Покойный мистер Уэстлейк приходился виконту братом.

– Не стоит читать лекцию по генеалогии, доктор. Норвич не задержится здесь настолько, чтобы дать новую ветвь фамильному древу, – презрительно заметил Хью.

– В самом деле? Почему вы так говорите, Уэстлейк? – ровным тоном осведомился Чарлз.

– Вам очень скоро наскучат выходки Луизы. Или вы ей наскучите. Вот доктор Фентресс, который может рассказать вам, что у нее нелады с головой. Истерические наклонности. Я прав?

Доктор разглядывал рубиновую жидкость в своем стакане.

– Мне не хотелось бы делать подобные заявления без должного наблюдения. Возможно, за последний год Луиза изменилась. Однако нет сомнений, что до того, как она уехала, ее нервы были весьма расстроены. Чрезмерная импульсивность. Сущее испытание для бедняжки Грейс. Иногда я был вынужден прописывать лекарства, чтобы привести ее в чувство.

– Вы ее опаивали, чтобы посадить под замок.

– Полегче, мистер Норвич. Это в высшей степени несправедливо. Маниакальные приступы Луизы были опасны и для домашних, и для нее самой. Тетя прежде всего горячо печется о ней. Мы понимаем Луизу. Вы знаете ее, гм, несколько месяцев? А мы знаем ее с самого рождения. Вы думаете, что влюблены в Луизу. Я считаю, что любовь надевает на человека розовые очки. Влюбленный – ненадежный свидетель.

В случае самого доктора дело именно так и обстояло. Грейс Уэстлейк ничего не стоило обвести его вокруг пальца.

– Любовь. Ба! Эта девица сумасшедшая. – Вмешавшись в разговор, Филипп страшно их удивил.

Хью кисло посмеялся:

– Совершенно согласен, дядя Филипп.

– Что такое? – пролаял старик.

– Я сказал, что согласен с вами. Луиза не в своем уме, а такой штуки, как любовь, не существует. Что бы вы ни испытывали к моей кузине, Норвич, это не продлится долго. Вам бы лучше убраться восвояси, воспользовавшись предложением моей матушки, прежде чем Луиза разобьет вам сердце.

У Чарлза голова пошла кругом. Будто он свалился в кроличью нору и, как Алиса, попал в иную реальность. Эти люди, которые утверждали, что очень хорошо ее знают, описывали Луизу, которую он отказывался узнавать. Да, она импульсивна и может даже шокировать, например, когда умоляет Чарлза облегчить ее любовное томление. Когда несется на лошади через поля, не разбирая дороги, будто за ней гонится сам черт. Когда забывается в блаженстве от его ласк. Но именно это ему в ней и нравилось – ее искренность. Ее энергия. Ее беззащитность.

Но что, если он зашел не с того конца? Чарлз должен был признать, что наследница очаровала, ослепила его. Может быть, он не лучший судья ее натуры. Африканские приключения исказили его восприятие окружающего мира. На месяцы. На годы.

Щелчком пальца он раскрутил грецкий орех, точно волчок.

– Я попытаю счастья, джентльмены. Месяц с Луизой – все равно что целая жизнь. Посмотрим, что принесет Новый год.

– Если вы до него доживете. Вам лучше держаться начеку. Ваша супруга отлично стреляет из пистолета.

Чарлз встрепенулся:

– Похоже, Уэстлейк, у вас были причины это узнать.

– Девчонка регулярно порывалась меня убить. Она опасна.

– Значит, вы заслужили ее гнев.

– Кто знает, что может спустить ее с крючка? Очень неуравновешенная особа.

По словам Луизы, Хью то и дело пытался ее скомпрометировать. Жаль, что Луиза не влепила пулю точно промеж его золотисто-карих глаз.

– Думаю, чтобы меня убить, нужно гораздо больше, чем одна девушка с пистолетом. В Африке в меня палили предостаточно.

Чарлз тут же понял, что совершил промах. Брови Хью поползли вверх.

– В Африке?

– На сафари, – быстро сказал Чарлз. – Много лет назад. Львы.

– Я и не знал, что львам раздают пистолеты, – фыркнул доктор.

– Вы правы. У них есть зубы и когти, способные обратить в бегство самого сильного мужчину. Но там были неопытные охотники, – продолжал сочинять Чарлз. – Плохо стреляли. Там я и заработал свою травму. – Ох, черт! Ведь, кажется, это было на боксерском ринге? Теперь поздно отступать. Максимилиан, Великий Белый Охотник, забросил орех в рот, надеясь уберечь себя от следующего ложного шага.

– Какая у вас интересная жизнь, – сказал доктор Фентресс. – Думаю, что по сравнению с львами в саванне наша Луиза относительно безобидна.

– Я уверен, что старина Макс уже испытал на себе ее зубки и коготки, – криво усмехнулся Хью, и Чарлз подавил в себе желание запустить ему в рожу серебряную вазу с орехами.