В объятиях наследницы - Мэгги Робинсон

Русалка исчезла. Но ее шея была длинной и изящной, с маленьким синяком – бесстыдный след его жадного поцелуя прошлой ночью. Нагнувшись, Чарлз погладил синяк большим пальцем.

– Больно?

– О нет. Но Кэтлин пришла в ярость, когда увидела. Кажется, она затаила на вас злобу.

Насколько Чарлз помнил, он был безупречно вежлив с этой рыжеволосой горничной. Ему придется удвоить усилия, чтобы сравняться с обаяшкой Максимилианом Норвичем.

– Что она подумает, когда придет наверх, чтобы помочь вам одеться к обеду, и обнаружит нас в ванне вдвоем?

– Я заперла дверь на ключ. Кроме того, она, похоже, по горло занята Робертсоном. Право же, им следует пожениться.

«И нам тоже». Но эти непрошеные слова он держал при себе. В конце концов, он знает Луизу всего пару дней!

– Ну а теперь что? – весело спросила она.

– Чт-то вы имеете в виду?

– Мне было трудно заснуть. Но, приняв решение, я отлично выспалась – впервые за целую вечность.

Сердце Чарлза чуть не сделало кувырок. Неужели она хочет сказать, что, в конце концов, принимает его предложение?

– Какое решение?

– Я решила, что это глупо – не воспользоваться вами в полной мере, пока вы здесь. Кто знает, когда еще я снова встречу такого достойного, такого привлекательного джентльмена? Вам же известно, что я намерена остаться старой девой. И не придумать слова кошмарственней! Так и представляешь себе криво, сидящие старые очки, запах камфорных шариков от моли и уродливую шляпку. Но не вижу никаких причин, почему бы мне не получать удовольствие, когда можно? Пусть все прочие в Роузмонте удавятся от злости, но у меня есть вы – на целый месяц.

– Кошмарственный – такого слова нет, – сурово сказал Чарлз. Итак, она надумала воспользоваться им в полной мере? Он не племенной жеребец, а она не кобыла, которую требуется покрыть. Может быть, ему очень хочется поднять ее из воды и насадить на каменно-твердый ствол. Но у него есть правила. Его наняли, чтобы ломать комедию, а не заниматься прелюбодеянием. Она заставила его почувствовать себя чем-то вроде мужчины-проститутки.

– Не учите меня грамматике, ведь у нас так мало времени.

Чарлз плотнее прижал губку к болезненно изнывающей плоти.

– Луиза, это в высшей степени неразумно. Не говоря уж о том, что нужно быть акробатом, чтобы делать это в ванне.

– Уверена, с этим можно справиться, если приложить некоторые усилия. Послушайте, вам же ничего не нужно делать, только сидеть. Я заберусь на вас сверху и…

– Луиза!

Она не побледнела, не моргнула и глазом. В отличие от любого из его рекрутов, которые достаточно знали этот его тон, чтобы перепугаться до смерти, Луиза Стрэттон не испугалась. Одарив его соблазнительной улыбкой, она невинно захлопала ресницами. Тренировалась перед зеркалом, что ли?

Она просто невозможна. И неотразима. Кажется, именно о таком он мечтал, когда она ворвалась сюда в своей девической ночной рубашке? Разумеется, в его фантазиях ее волосы был распущены, однако, с точки зрения практичности, Луиза права. Никому не захочется злить свою горничную.

– Вода остывает. Нам следует выйти из ванны.

Пошарив у себя за спиной, Луиза открыла кран.

– Мы зальем весь дом.

– Хватит брюзжать. В Роузмонте комнат пятьдесят, не меньше. Ну, промокнет где-нибудь потолок, и что? Итак, на чем мы остановились?

Ухватившись за край ванны, Чарлз рывком поднялся на ноги.

– Ни на чем. – Но, к несчастью, с этими словами его угораздило взглянуть на Луизу сверху вниз и сквозь мельтешение черных пятен в больном глазу увидеть, как ее розовый язычок облизывает уголки губ. Ее рот оказался почти на уровне его мужского органа, и добрые намерения – все до единого – тут же стекли в сливное отверстие ванны.

Чарлз закрыл глаза.

– Луиза, – протянул он умоляюще.

Он услышал скрип закрывающегося крана, а затем почувствовал руки Луизы на своих бедрах. Чарлз едва не свалился назад в воду! Тело покрылось гусиной кожей, но холод, похоже, никак не сказался на боевой готовности его пениса.

– Не уверена, что у меня получится. Я пробовала всего однажды, и нас прервали, – извиняющимся тоном произнесла Луиза.

– О господи! – простонал Чарлз. Она не знала удержу в своей болтовне. Что бы ей вовремя замолчать! Меньше всего ему хотелось представлять, как Луиза Стрэттон ублажает своим чувственным ртом другого.

Она принадлежит ему.

Чарлз содрогнулся, почувствовав первое осторожное касание языка, и кровь в его чреслах вскипела живым огнем. Луиза стала смелее, прислушиваясь к его стонам, и лизнула напористее, прокатив член между полными, роскошными губами. Ее рот согревал чувственным теплом, и в считаные секунды прикосновения ее неопытного языка и зубов бросили Чарлза на лезвие ножа. Отсутствие у нее опыта было для Чарлза лучшим из даров, которые она могла ему принести, но не имел же он сейчас право пролить семя, злоупотребив ее щедростью.

– Луиза, – сказал он хриплым шепотом. Ему хотелось бы оказаться в самой глубине ее естества, но и это было невозможно. Сжав пальцами ее подбородок, он осторожно освободился. – Вы должны позволить мне хоть видимость того, что я еще джентльмен. Прошу вас, дайте мне губку.

На ее лице он не видел отвращения, лишь невинное любопытство. Кивнув, Луиза выловила из воды губку и подала ему. Чарлз скользнул в воду, чтобы уберечь ее от фонтана своего оргазма. Освобождение было столь сильным и быстрым, что у него занялся дух.

Широко распахнутые карие глаза смотрели настороженно. Взгляд буравил столь удачно расположенную губку.

– А это больно, когда… когда все заканчивается? У вас такой вид, будто вы в агонии.

Луиза была восхитительна. Ну не смешно ли? При ее репутации вконец испорченной особы она, кажется, в действительности почти ничего не знала.

– Разве прошлой ночью вы не обратили внимания?

– Не очень. – Она густо покраснела. – Я была сосредоточена на себе. Наверное, закрыла глаза. К тому же было темно.

– И сейчас темно. – Небо за окнами ванной комнаты сделалось свинцово-серым. И Чарлз точно видел, как сквозь узорное стекло ему подмигивает звезда. Была ли боль? Физически – нет. Но сердце его, казалось, слишком разбухало, чтобы поместиться в груди.

Вода снова остывала. Перед тем как забраться в ванну, Чарлз разжег маленькую жаровню и положил на обитую тканью скамейку несколько полотенец. Однако кафельные плитки пола были холодными. Он протянул руку к глазной повязке, которую оставил поверх стопки полотенец, и нацепил ее туда, куда надо, чтобы мир приобрел привычные очертания. Луиза сидела напротив, скрестив руки и лишая его счастливой возможности отчетливо разглядеть ее прекрасную грудь.

– Давайте выбираться отсюда, пока не дошло до еще большего греха. Я вас вытру, и вы сможете предстать перед Кэтлин.