Верум - Кортни Коул

Мой голос кажется совсем тоненьким, и Сабина просто кивает.

– И что тогда?

Она пожимает плечами:

– Не знаю. Поживем – увидим.

Это совсем не тот ответ, который я ожидала услышать.

Я медлю, прежде чем озвучить свои мысли, но слова вылетают до того, как я успеваю их хорошенько обдумать.

– Вы знаете, что случилось с моим дядей?

Сабина уставилась на стол, не поднимая на меня глаз.

– Вы знаете? – снова повторяю я, на этот раз стараясь, чтобы мой голос звучал мягче.

– Если даже тебе кажется, что очень нужно узнать ответ на какой-то интересующий тебя вопрос, это вовсе не значит, что ты действительно должна его знать, – отвечает она, ее голос слегка дрожит, и в нем слышится обида.

Я смотрю на нее сверху вниз.

Не мигая, она смотрит на меня в ответ.

– Дэр – хороший мальчик, – настаивает она, хотя я никогда этого не отрицала, – и то, что он сделал… ну, однажды это должно было случиться. Он тогда был совсем ребенком, но все равно заплатил свою цену. Он получил то, чего совсем не заслуживал.

Но больше она ничего не говорит, а я совсем не уверена, что хотела бы знать это.

Я буквально выныриваю из ее комнаты.

Оказавшись на улице, я направляюсь к конюшням.

У меня больше нет сил находиться в душном помещении.

Больше не могу оставаться взаперти.

Мои мысли – мой личный враг, потому что они заставляют меня прокручивать в голове те вещи, о которых мне совсем не хочется вспоминать.

Я прошу конюха оседлать Юпитера.

– Мисс, вы уверены? – Он смотрит на меня, видимо, ожидая, что выражение моего лица изменится. – Вы хотите прокатиться одна?

Я киваю. Естественно, я уверена.

Ветер развевает мои волосы, отбрасывает их назад по мере того, как я отдаляюсь от дома.

А затем я направляюсь в сторону пруда.

Того самого, куда Дэр привез меня купаться.

Я привязываю Юпитера к ветке дерева и оставляю его жевать клевер.

Сама же я снимаю с себя футболку и шорты и погружаюсь в воду.

Сейчас здесь не так холодно, как было в первый раз.

Во всяком случае, у меня не перехватывает дыхание и не кажется, что я превращусь в глыбу льда.

Я ныряю вниз.

Позволяю воде полностью омыть мое лицо, накрыть голову, заставить волосы вздыматься вверх в направлении к поверхности. Я стараюсь задержаться на глубине настолько долго, насколько это возможно, пока я не почувствую жжение в легких, пока они не станут невыносимо тяжелыми, и только после этого я выталкиваю себя на поверхность. А затем переворачиваюсь на спину и позволяю воде покачивать мое тело, пока мой взгляд устремлен в небо.

Я чувствую себя совсем легкой.

Я словно лодка, которая так непринужденно держится на волнах.

Но вдруг она снова возникает прямо передо мной.

Оливия.

Ее волосы горят, а в глазах нечто зверское, дикое.

– Помоги ему! – визжит она.

Я смотрю в ту сторону, куда она показывает, но там я вижу только машину, скомканную серебристую массу.

– Это ты сделала! – Она переходит на вой, раскачиваясь взад и вперед, стекая всем телом в воду, и ее ночная рубашка тонет вслед за хозяйкой.

Совершенно внезапно автомобиль загорается, несмотря на то что он наполовину находится под водой. Он вспыхивает, словно капля воды, брошенная на раскаленную сковородку, и затем он полностью уходит под воду и затухает.

Поблизости мелькает какая-то тень.

Тот самый парень в капюшоне.

Что ему нужно?

Это заставляет меня вынырнуть из воды.

Я возвращаюсь в Уитли.

Я решаю принять ванну. Погружаюсь в нее, заставляя воду выплеснуться на пол.

В руках у Дэра мочалка, и он проводит ею по моим обнаженным рукам. Но я останавливаю его и кричу на него, словно дикая:

– Что произошло? Господи, просто скажи мне! Я больше этого не вынесу, Дэр!

Он смотрит на меня печально. Вся передняя часть его футболки намокла.

Выражение лица напоминает мне того маленького мальчика, каким он изображен на семейном портрете, испуганное и скорбное. Которое он приобрел, потому что мой дядя жестоко избивал его и потому что его собственная мать этому не препятствовала.

– Ты почти на месте, цветок каллы. Ты почти пришла.

Его слова звучат осторожно и медленно, и мне становится страшно, что это самое «место», куда я «почти пришла», может стать конечным пунктом моего пути.

Дни проходят один за другим, они перетекают в ночь, каждую из которых я провожу в объятиях Дэра. Он обнимает меня, поет мне колыбельные, любит меня.

А.

Затем.

Наступает.

Один день.

Когда впервые за долгое время не идет дождь, а над головой прекрасное голубое небо.

Мы отправляемся в город.

За рулем Дэр. Мы опускаем стекла окон, и ветер развевает наши волосы, пока мы мчимся вдаль по трассе.

Я покупаю ему футболку, потому что вся его одежда слишком формальная.

Черную, с большими оранжевыми буквами.

Irony is lost on you – «ирония потеряна для тебя».

– Но ведь это неправда, – хохочет он, когда я протягиваю ему подарок, – вся моя жизнь – ирония. Она вовсе не потеряна для меня.

Но он все равно натягивает ее на себя, прямо на застегнутую на все пуговицы рубашку, отчего он выглядит смешно и немного глупо. Однако по нему не скажешь, что он стыдится этого, и мы выходим на залитую солнцем улицу, держась за руки.

– А поехали к океану?

– Давай, – соглашаюсь я, потому что и правда соскучилась по большим водным просторам.

Потому что, даже несмотря на то что в Орегоне тоже почти всегда серо и дождливо, мне нравилась близость к воде.

Мы направляемся к машине, когда мое внимание привлекает уличный торговец, маленький пожилой человечек невысокого роста с голубыми глазами и дружелюбной улыбкой. Перед ним на листе картона разложены украшения, и кое-что цепляет мой взгляд.

Серебряное кольцо, сияющее в солнечных лучах.

– Весь мой товар – настоящий антиквариат, – гордо заявляет он.

Я беру в руки кольцо.

– Двадцатый размер. Это было обручальное кольцо одного аристократа, – рассказывает он, – мне пришлось его немного отполировать, но это украшение – один из лучших моих товаров. Его жена поделилась со мной, что оно защищало ее мужа, и не один раз.