Банка для пауков - Виктор Галданов

— Я за этот джип восемьдесят пять кусков отвалил, — зарычал Мирза-ага, чувствуя, что еще секунда и его позвоночник переломится. — Он обязан не только на бензине и солярке, на мазуте ездить, сикким-маузерррр! — Неожиданно боль отпустила его, и все тело наполнили легкость и блаженство. — Ладно, — благодушно сказал он, — езжай на «линкольне», пускай все видят, от кого человек к ним приехал.

Взволнованный столь неожиданной честью, Алияр вышел во двор и подошел к белоснежному, надраенному до глетчерного сияния десятиметровому красавцу-лимузину с затемненными стеклами и взялся за рукоять задней дверцы. Он был счастлив и горд этим поручением. В конце концов, Даниловский рынок давал почти половину всего оборота рыночной мафии; хотя бы кратковременная приостановка его работы грозила крахом всему отлаженному механизму кредитов, займов и платежей, что составляет основу любого экономического организма, даже криминального. И то, что именно ему, Алияру, лысому в свои двадцать пять лет и сутулому очкарику, доверили разобраться в этой сложнейшей проблеме, говорило очень о многом. О том, что не зря он не спал ночами, занимаясь в кредитно-финансовом техникуме, что не зря его отец возил в Москву баранов на каждую сессию, и что…

— Ала! — окликнул его шофер Бахадур. — Какого хрена ты ручку дергаешь? Себя за одно место подергай. Эшшак!

— Но ведь шеф поручил мне ехать… — жалобно проблеял Алияр.

— Но он же не сказал, что ты можешь занять его место! Давай, садись спереди.

И молодой человек, кляня про себя грубого хама-шофера, занял место рядом с ним на переднем сиденье, а «линкольн» выехал в поднявшиеся ворота и, набирая скорость, устремился по направлению к столице.

Наконец-то раздался долгожданный писк карманной рации, которую Важа тут же поднес к уху.

— Едут! — радостно сообщил он Валико. — Примерно на скорости сто-сто двадцать. Через пять минут будут здесь.

Валико кивнул и принялся поудобнее пристраивать на плече гранатомет РПГ-18, именуемый в просторечии «мухой». Простая, легкая и удобная в обращении машинка была сделана из прессованного и пропитанного эпоксидкой картона, безотказна в работе и могла использоваться неоднократно, хотя и рассчитывалась как одноразовое оружие.

— Спроси в последний раз, он хочет Мирзу убить или просто попугать? — спросил Валико.

— Сейчас, — сказал Важа и набрал номер на сотовом телефоне. — Ай, Тенгиз-джан, он сейчас появится. Друг спрашивает, его мочить или просто попугать? А? Да? Он сказал, не задавай идиотских вопросов, Валико. Это как понимать?

— Вот так и понимай.

Валико заткнул в оба уха по ватной затычке, раздвинул телескопический ствол, вложил в него реактивную гранату и припал к прицелу. Он поймал в прицел появившийся на горизонте белый «линкольн» и «повел» его вдоль трассы, затем выбрал его заднюю половину, сделал упреждение, скидку на боковой ветер и плавно нажал на спуск.

Гранатомет громыхнул так, что у Важи заломило в ушах. Все вокруг немедленно заволокло дымом. Спустя секунду «линкольн» переломился пополам, его передняя половина, кувыркаясь, понеслась в кювет, а задняя половина отвалилась и тут же исчезла в пламени взорвавшегося бензобака.

— Отлично сработано! — воскликнул Важа.

C ним был совершенно согласен и Алияр, который считал отныне себя заново родившимся и шофера Бахадура почитал теперь за второго своего отца.

— Как, куда бьешь, дура!?

Девушка, одетая в черные кожаные ремни с заклепками и нацистскую фуражку с заломленным верхом, вздрогнула и обернулась. Еще недавно производившая впечатление фурии-садистки, она яростно обрабатывала плетью манекен. Наблюдавшая за этим Эсмира обернулась к наблюдавшему за этой картиной из положения лежа супругу, который нежился под теплыми лучами ультрафиолетового искусственного солнца.

— Эта дура полагает, что мужчина получает кайф, если его долбануть плетью по яйцам! Идиотка, да если он даже трижды мазохист и извращенец, он от такого удовольствия на стенку полезет и еще ментов на тебя напустит. А нет, так попросту пристрелит. На колени, тварь!

Надя Дымку, выпускница техникума связи из молдавского городка Бендеры (с красным дипломом), отдала Хозяйке плетку и, чуть не плача, встала на колени. Она ничего не соображала в этом идиотизме, и приехала в этот кошмарный город только с одной целью: помочь маме как-то поставить любимых братиков на ноги, одеть их и приобуть. В первые дни она устроилась работать на лоток с фруктами, и ее в первый же вечер изнасиловал хозяин лотка Исмаил вместе со своим братом и его другом, затем она пошла убирать в мужской туалет, но и туда ее не приняла надменная столица, поскольку у нее не было регистрации, и во время очередной проверки ее там же в туалете в извращенной форме изнасиловали трое «муниципалов». После этого ей стало как-то все равно чем заниматься. «Что тебе платят гроши и имеют во все дырки, — философски заметила ее соседка по комнате, — что платят баксы, и так же имеют». Москва указала Наде ее место среди отбросов общества. Там, на помойке человеческих страстей ее подняли, почистили и, оценив ее красоту и витавшую над ней трогательную ауру невинности (а мальчишки в классе когда-то писали в ее честь стихи, а в техникуме она победила на конкурсе красоты и головокружительная карьера Клавки Шиффер уже маячила на горизонте…), пристроили к делу. Работа у Эсмиры была высшей ступенью карьеры «жрицы любви». Все же не мерзнуть на улице, рискуя попасть под нож маньяка или на «субботник» к бандитам, а поступить в стабильный, практически легальный публичный дом, где платят пусть мало, но стабильно, хорошо кормят, лечат… Хотя и требуют, конечно, по полной программе. Курсы «госпожи-рабыни» были обязательными, как и обучение лесбийской любви (хотя она искренне не понимала, какое удовольствие можно получать от однополой любви), и неприлежание тут каралось строго.

Удар плетки с семью плетеными косичками по ягодицам был столь обжигающе-острым, что девушка завизжала от боли, но осталась стоять на четвереньках. Стоя над ней, сжав ее талию коленями, Эсмира снова занесла плетку и с силой опустила. На этот раз одна из косичек задела половые органы, и девушка завизжала и задергалась. Ее ягодицы, уже покрасневшие после первого удара, окрасились кровью, алые струки побежали по атласной коже. Возбужденная Эсмира ударила ее еще раз и еще…

— Послушай, родная, остановись! — попытался призвать ее разуму супруг. — Все-таки девочка красивая, не порти товар.

— Дурачок, ты ничего не понимаешь в сексе! — усмехнулась его супруга. — Кожа заживет как на собаке, зато останется память об удовольствии и наука. Ладно, иди сюда, — она дернула за цепь, приклепанную к ошейнику надетому на шею рыдающей девушки и потащила ее в соседнюю комнату.

Рантик переключил интенсивность на положение «пасмурно» и решил полежать так еще минут пять, ультрафиолет хорошо прогревал усталые мышцы спины. Все же ему повезло с новой супругой. Он никогда ни на минуту не пожалел, что развелся со свой добродетельной коровой Шушаник и связал жизнь с таким тайфуном плотских страстей, каким оказалась Эсмира. С ней он испытал такую бурю запретных экстремальных страстей, что теперь мог лишь с насмешкой слушать рассказы о сексуальных подвигах своих дружков. Ни одна женщина в мире не в состоянии была дать мужчине того, что могла учудить Эсмира.