Банка для пауков - Виктор Галданов

Спустя три минуты, подойдя к двери подъезда и доставая ключи (было уже поздно и она не хотела, чтобы в квартире зазвонил домофон), она вдруг ощутила себя в лучах прожектора. Свет мощнейших галогеновых фар и верхних четырех прожекторов джипа буквально ослепил ее. Крепкие мужские руки схватили ее с двух сторон, и на нее надвинулась тень, расширяющаяся с каждым шагом.

— Вах, красавица, — сказал голос, при одном воспоминании о котором ее бросало в дрожь, — вот удача! Опять встретились-да! А вы не помните, что за вами ма-аленький должок.

Ирина хотела истошно закричать, но крик умер внутри нее, так и не родившись, подавленный мощной лапищей с тряпкой, пропитанной хлороформом, который моментально парализовал ее тело, и волю, и разум, и способность к сопротивлению…

* * *

— Но — что? — поинтересовался Тенгиз.

— Во-первых денег у нее нет. Ну — по жизни нет. А ее телеканал раздул шумиху вокруг ее исчезновения, да все свалил на президентскую администрацию, про которую она вроде как готовила передачу. Так что теперь менты и эф-эс-бэшники тормозят любую машину, чуть покрасивше горбатого «запора» и перетряхивают все подвалы в городе.

— Нет, ты погляди на этих дилетантов! — возмутился Тенгиз. — Вы и телку не могли вертануть так, чтобы не поставить на уши весь город. Теперь еще и мокруху на душу брать придется — она ведь не будет держать язык за зубами, так ведь?

— Говорит, что будет… — уклончиво пробормотал Гурам, но видно было, что он и сам не особенно в это верит.

— Так ты думаешь, у нее и впрямь денег нет?

— Она уверяет, что нет. Но говорит, что ее телеканал богатый и с удовольствием заплатит за нее эти вшивые сто баксов — такие суммы они имеют в день на одной рекламе.

— Так ты заломил за нее сто тысяч баксов? — изумился Тенгиз.

— Ну да. А я посчитал так: десять штук Тамазу за ремонт тачки, да еще ребятам за работу и за то, что выследили ее — по штуке, плюс столько же тем, кто ее в багажник сували и охраняли — статья-то за это крутая. Это двадцатка. Ну вот. А оставшиеся семьдесят штук мы с тобой поделим.

— А я-то тут причем? — пожал плечами Тенгиз. — На хрен я вообще вам уссался? Вы дело сделали, денежки раскидали, они ваши — я к ним не примазываюсь. Мне-то что? Мне кружку пива нальете — и за это спасибо.

— Да нет, Тенгиз, — засмущался Гурам, почуяв подвох, — мы же в тобой вроде как…

— Чего?

— Ну, вроде как одна семья…

— А раз семья — то не хрен держать меня тут за бедного родственника! — заорал Тенгиз, схватив его за плечо. — Кто тебе дал право распределять бабки? Старшие? Ты им хоть говорил, что собираешься вертануть девку? Ты посоветовался, какую сумму за ее возвращение требовать? Может, там и миллиона баксов маловато — на два потянет. Кто тебе вообще посоветовал ее похищать? Может, мне хватило бы просто ее прирезать?

— Вот! — Гурам ткнул пальцем в Валико. — Он так нам и сказал: «по ее вине вы пострадали, пусть и отдает деньги».

— Наше дело предложить — ваше дело отказать, — сквозь зубы процедил Валико.

— Нашел что и кому предлагать, — поморщился, Тенгиз, — ты этому ослу предложи за сто рублей родную бабушку зарезать, он и не поморщится. Ну, все, едем! — воскликнул он, увидев выезжающую из ворот терминала «газель».

* * *

Поначалу Тенгиз, еще обиженный на «старших» за выволочку трехнедельной давности, решил не посвящать их в детали своего проекта, и поэтому установку решил пока оборудовать на территории Тамазовского автосервиса. Валико помалкивал, предчувствуя грозу. Тамаз хоть и был полноценным членом семьи, и некогда одним из лучших ее боевиков, давно уже отошел от криминальной деятельности и предпочитал бизнес, хоть и менее прибыльный, но и более спокойный и не угрожающий длительным отдыхом на спкецкурортах республики Коми.

Так и произошло. Увидев Тенгиза, старший Сулаквелидзе выдал ему все что думал о его наполеоновских планах. В автосервисе не было ни сантиметра свободного места. Вот тут должно было начаться строительство, это уже давно расчистили под склад, тут будет подъемник, а тут — яма…

— А в этой яме закопают тебя! — заорал Тенгиз, брызжа слюной. — Если в оборудование, находящееся в этих ящиках, попадет хоть одна капля воды, я тебе отрежу яйца и велю из них приготовить шашлык!

Настроение у него было дурное, он срывал свой гнев на каждом, кто попадался ему под руку. Валико догадывался, почему. Люда уже третий день не подходила к телефону. Вообще-то раньше у Тенгиза просто не было времени позвонить, и было слишком много деловых встреч. Но с тех пор, как у него все вроде бы стало налаживаться, появилось время подумать и о личной жизни, а значит возвратились и мысли о Люде. И мысли невеселые. Она могла не подходить по тысяче самых разных причин. Могла, например, попасть под машину. Или уехать к умирающей матери. Или завести себе хахаля. Любая вновь придуманная причина была хуже предыдущей. Можно было только посочувствовать тому человеку, на котором он решит сорвать свою боль. Этот человек сидел и ждал своей участи на старом водочном складе.

* * *

Для того, чтобы «левая» водка пошла в продажу, ее надо было не только сделать. Ее следовало еще и расцветить акцизными марками, термоколпачками и голографическими этикетками. Никакая полиграфия не в состоянии была сделать фальшивые этикетки так, чтобы их невозможно было отличить от настоящих. Поэтому старый мудрый Вано решил лепить на продукцию своих подпольных заводов этикетки самые настоящие. Для этого достаточно было зарегистрировать лишь одну легальную фирму по торговле водкой и под нее заказывать вполне легальные марки и этикетки. Ну, скажем, примерно еще вдвое больший объем поставлялся из числа запланированных излишков. Однако следовало где-то перегружать левую продукцию, лепить на нее этикетки и марки, перепаковывать коробочки. Для этих целей и служил «старый водочный завод». Однако легальная фирма понемногу набрала столь хорошие обороты, что уже ей самой стала мешать подпольная торговля. И поэтому деятельность его свернули. Сейчас там скучал только старичок-сторож. С недавних пор к нему прибавилось еще двое парней, которые играли в карты в подвале, сидя за столом под одинокой болтавшейся на проводе лампочкой.

При виде вошедших Тенгиза, Гурама и Валико, они повскакали с мест.

— Молодцы, — иронически проскрипел Тенгиз, — так вы и РУОП встречать будете? Где она?

Ирину Надеждину содержали в чулане размером полтора на два метра. Она сидела на узкой койке, прикованная за запястье наручниками.

Она подняла глаза на вошедших и отшатнулась, встретившись взглядом с горящими глазами Тенгиза.

— Ты не знаешь меня? — ядовито осведомился Тенгиз. — Я сын того человека, которого ты на всю страну назвала вором и бандитом.

— Извини, — прошептала Ирина, — наверное, я была неправа. Но я думала, что об этом и так знает вся страна.

И тут же сообразила, что сморозила глупость.