Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова

– Скучаю последнее время, заняться нечем.Вот решила попробовать себя в журналистике, но не знаю, с чего начать.

Казик заулыбался.

– А это Михаил Иванович подскажет – онвладелец радиовещательной компании, ему и карты в руки.

Я хищно посмотрела на мужчину. Тот вздохнул испросил:

– Какая область привлекает больше всего:искусство, новости, спорт?

– Уголовная хроника, – выпалила ярадостно.

– Ну, это неженственно, – влезлаСонька, – трупы, расследования, совершенно неинтересно.

Мне как раз казалось, что очень дажеинтересно, но я не стала спорить, желая произвести на работодателяблагоприятное впечатление.

– Посоветуйте, с чего начать?

– Хотите, отвезу в отдел информации,попробуете себя в новостях?

Я радостно согласилась, и мы с ним двинулисьна радио.

В коридорах современного здания носились людис кипами бумаг в руках. Мы прошли в большой зал, разделенный перегородками намаленькие отсеки. Быстро лавируя между тесно поставленными столами и отвечая набесконечные вопросы и приветствия, Михаил Иванович подвел меня к молодойрыжеволосой женщине, перед которой мигали экраны сразу трех компьютеров.

– Привет, киска, – бросил он. –Что новенького?

– Пожар в кинотеатре, труп, найденный вподъезде, открытие муниципального детского сада и новая песня, – ответилакиска, не поднимая всклокоченной головы.

– Значит, ничего особенного, –протянул Михаил Иванович, – пустой денек, ничего суперинтересного.

– Можно попытаться раздуть скандал изавтомобильной аварии, – предложила женщина, – депутат парламента сбилстарушку и скрылся с места происшествия.

– Уже лучше, – обрадовалсяначальник, – подготовь к пятичасовому выпуску. Но все равно перца нехватает, одна преснятина.

– А если сделать материал избольницы? – предложила я.

Киска наконец удостоила меня взглядом.

– Ну и что там случилось?

– Масса интересного. Подмена младенцев,торговля новорожденными детьми.

– Восторг! – сообщилавыпускающая. – Откуда вам это известно?

– Информаторы сообщили, – гордопроговорила я.

– Так, – решил МихаилИванович, – выдай ей временное удостоверение, диктофон, блокнот и десятокручек, пусть едет в эту клинику и разнюхает все как следует. А вы, – онповернулся ко мне, – бегом на первый этаж – там моментальная фотография,потом снова сюда.

Я понеслась выполнять приказ. Через пятнадцатьминут в сумочке лежало красивое бордовое удостоверение, на лицевой сторонекоторого было золотом вытиснено – «Пресса». Не чуя под собой ног от радости,новоявленная журналистка поехала в клинику.

Оказалось, что в больнице имеетсяпресс-секретарь: приятного вида мужчина в безукоризненном сером костюме. Глазаего смотрели внимательно, голос звучал участливо, манеры были вкрадчивые.

– И что вас заинтересовало в нашейклинике? – принялся он выпытывать.

– Сейчас со страниц газет и журналов, сэкранов телевизоров и из радиоприемников на простого москвича обрушиваются горынегативной информации. Войны, голод, нестабильность национальных валют,страшные болезни, детская смертность. Неудивительно, что многие впадают вдепрессию, заболевают, чувствуют усталость, разбитость. Наша радиокомпанияхочет ввести новую рубрику «Приятные известия». Будем сообщать о радостных событиях,об удачно сделанных операциях, о спасенных людях.

Я перевела дух – надо же, как складно спела.Пресс-секретарь пришел в восторг, и мы принялись выбирать темы для репортажей.

– Думается, – продолжала я с видомакулы пера, – что материал из родильного отделения – это то, что надо.Представляете, какая конфетка может получиться: много лет тому назад в клиникерожала женщина, причем абсолютно бесплатно. Теперь здесь же производит на светребенка ее дочь, рожденная в клинике. И опять бесплатно. Да слушатели будутрыдать. Если еще придумаем, что и те и эти роды принимала одна и та жеакушерка! Восторг! У вас есть архив?

– Конечно, – заверилпресс-секретарь, – и все документы хранятся в изумительном порядке. Да нив одной клинике нет такой аккуратности, как у нас!

И мы двинулись в архив. Хранилище размещалосьв подвале. Насколько хватало глаз тянулись ряды стеллажей, заставленныеисториями болезней.

– Сейчас мы, конечно, всекомпьютеризировали, – гордо сказал пресс-секретарь, – оригинальныедокументы храним в течение двадцати пяти лет. Потом карточка уничтожается, ноинформация сохраняется на жестком диске. Представляете, сколько труда вложилисотрудники архива, когда создавалась база.

– Значит, можно получить информацию отом, кто лежал у вас в родильном отделении лет восемнадцать тому назад?

– Запросто, назовите день, и я точносообщу, сколько было женщин и младенцев.

Я затребовала 15 октября. Мужчина ловкозащелкал мышью, и на экране появилась надпись «База данных родильногоотделения. Назовите пароль».

– Вы зашифровали вход? – удивиласья.

– Конечно, клиника свято блюдет врачебнуютайну. Даже если любопытствующий доберется до компьютера, он не сумеет войти вфайл. А пароль у нас замечательный, просто находка для родильного отделения,очень остроумно.

И он набрал на экране слово «Аист». Картинкасменилась, появились столбцы фамилий и какие-то цифры.

– Пожалуйста, – удовлетворенновздохнул мой собеседник. – 15 октября. В отделении лежали 32 женщины.Всем, как тогда было принято, помощь оказали бесплатно, вот список.

По экрану побежали строчки, я увидела знакомыеимена: Роза Седых, Нелли, Вера, Элла. Да, учет вправду поставлен здорово.

– В этот день наблюдались смертельныеслучаи?

– Нет, они вообще сейчас редкость.Акушерство достигло такой стадии развития, когда жизнь роженицы практически внеопасности.

– А ребенок?

– Всякое, конечно, случается, но 15октября, слава богу, все оказались живы и здоровы.

– Вот женщина Роза Седых, кто у нееродился?

– Девочка, судя по всему, здоровехонькая,вес 3.520, рост 52 см. Мать, очевидно, была счастлива. Хотя, – мужчинавнезапно нахмурился. – Данный случай не для печати.

– Почему?