Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938 - Александр Зданович

Работая военным атташе в Турции, будущий начальник 2-го отдела ПГШ многое сделал для объединения эмигрантов из Закавказья и с Северного Кавказа, консолидировав их сепаратистскую и разведывательную деятельность против СССР[415]. Высокопоставленный сотрудник польского МИД Т. Голувко, ознакомившись в июле 1926 г. с проделанной в Турции «прометейской» работой, оценил ее очень высоко, указав в своем отчете на особую роль военного атташе. «Поставленная передо мной задача, — писал Голувко, — была выполнена. Однако в самом начале я должен отметить и подчеркнуть, что во всем этом заслуга принадлежит почти исключительно полк. Шетцелю, который в течение последнего года сосредоточил в своих руках все связи с кавказской эмиграцией, находящейся в Константинополе, и завоевал в ее среде всеобщее доверие и симпатию. Полковник Шетцель так сильно продвинулся в этой кропотливой работе, что мне оставалось только помочь ему ее завершить»[416]. Нисколько не сомневаясь в оценках реально проделанной польским военным атташе подрывной работы, отмечу при этом отрадный для нашей страны факт — советская разведка и контрразведка обладали возможностями тщательно отслеживать действия Шетцеля и его последователей и не допустили проведения каких-либо серьезных сепаратистских акций на территории СССР[417].

Находясь на посту начальника 2-го отдела ПГШ, Шетцель настойчиво внедрял в сознание подчиненных мысль о том, что разведчики принадлежат к определенной политической и военной элите страны, укрепляя тем самым мотивацию к более эффективной работе на благо Польши. Заменив многих руководителей подразделений, он практически не тронул кадры среднего звена и рядового состава. С целью повышения качества актуальной информации для правительственных инстанций из рефератов «Б-1» и «Б-2» были выделены и усилены аналитические подразделения, получившие соответственно и названия: «Россия» и «Германия». Проведенные организационные и кадровые изменения в определенной степени способствовали устранению параллелизма в работе некоторых подразделений. Амбиции отдельных руководящих офицеров удалось пригасить и направить их деятельность на решение общих задач.

Одним из главных достижений Шетцеля явилось то, что ему удалось реализовать на практике намерения Пилсудского взять в свои руки непосредственное руководство деятельностью спецслужб. Как отмечает польский историк А. Мисюк, «постепенно, в соответствии с пониманием Пилсудским существа и роли разведывательной деятельности, принадлежность 2-го отдела к Генеральному штабу становилась номинальной. Главный инспектор Вооруженных сил (Пилсудский. — А.З.) стал все больше влиять на решение вопросов, касающихся разведки»[418].

Результатом конкретных шагов Шетцеля в организационно-кадровых вопросах должно было стать повышение эффективности разведдеятельности. И признаки этого, как казалось, уже начали появляться. Однако в 1927 г. случилось событие, которое похоронило многие надежды. И произошло оно не в Польше, а, как это ни покажется странным, в стане «главного врага» — в СССР. Одна из крупнейших операций ОГПУ, известная под названием «Трест», потерпела провал. Некоторые направления этой разработки советской контрразведки имели отношение к Польше, Генеральный штаб которой длительное время снабжался специально подготовленной дезинформацией о нашей промышленности, транспорте и Красной армии. Далее я подробнее остановлюсь на этой операции, а пока лишь приведу фрагмент найденной мною в архиве ФСБ России докладной записки от 18 апреля 1927 г. начальника КРО ОГПУ А. Артузова руководству органов госбезопасности о целях легенды «Трест». В документе, в частности, отмечалось следующее: «Посредством проработанных материалов о Красной армии (специально организованным для этой цели при Разведупре РВС отделением) удалось дезориентировать разведку противника в желательном для Рев. Воен. Совета направлении… К настоящему моменту, как видно из сводок ген. штабов Польши, Франции, Германии, Эстонии и Японии, — сведения этих штабов о Красной армии составлены почти исключительно на основании дезориентировочных материалов Разведупра»[419]. Многое из того, что делалось против Польши в рамках операции ОГПУ, рассказал бежавший весной 1927 г. в Финляндию основной агент в деле «Трест» — Оперпут.

Компрометация многих разведывательных резидентур привела к ревизии их деятельности за несколько лет. Проверка проводилась очень тщательно и фактически закончилась только к концу 1928 г. Результат проверки был ожидаемо отрицательным. Такой удар по репутации и дееспособности польской разведки подорвал до того казавшиеся незыблемыми позиции начальника 2-го отдела ПГШ полковника Шетцеля и побудил военно-политическое руководство Польши приступить к новой реорганизации основной спецслужбы. Причем на этот раз перестройка коснулась не только и не столько центрального аппарата польской разведки, сколько территориальных экспозитур и агентурных сетей, работавших против СССР. На это потребовалось достаточно много времени и финансовых средств.

В начале января 1929 г. полковник Шетцель покинул свой пост. В это же время был заменен и капитан М. Таликовский, руководивший в течение нескольких лет рефератом «Б-1», то есть всей разведкой против нашей страны. В ходе реорганизации 2-го отдела реферат «Б-1» как его структурное подразделение также подвергся реформированию, и в конечном итоге в апреле 1929 г. создали реферат «Восток»[420]. Первым начальником этого реферата стал ротмистр А. Недзинский, которого вскоре сменил майор С. Ганно, имевший устойчивые связи с отдельными «активистами» из числа русских эмигрантов. После некоторого перерыва в контактах польской разведки с русскими эмигрантскими организациями, вызванного прежде всего раскрытием «Треста», именно майор Ганно установил «договорные» отношения с начальником VI отдела «Русского общевоинского союза» (РОВС) генералом В. Харжевским. Однако начальник реферата «Восток» выдвинул жесткие условия: помощь польской разведки заключалась теперь только в организации переброски агентов РОВС через границу и то только тех, чьи задания будут полностью известны 2-му отделу ПГШ. Вполне естественным был и сбор агентами РОВС разведывательной информации в интересах Польши[421].

Кадровым перестановкам предшествовало существенное увеличение финансирования разведывательной деятельности в СССР.

На восточном направлении были сконцентрированы значительные средства. В 1928 г. около 40 % всех бюджетных расходов 2-го отдела ПГШ приходилось на реферат «Б-1» и подчиненные ему экспозитуры (№ 1 в Вильно и № 5 во Львове)[422].