Никакой магии - Андрей Уланов

— «Свирепый» — кличка от аранийцев, — задумчиво сказал моряк. — В наших летописях он чаще именуется Гаральд Кровавый или Гаральд-Убийца. На острове до сих пор много нераспаханных пустошей. Крины — народ суеверный, а под зарослями вереска слишком часто белеют костяки.

В его словах не чувствовалась горечь, слишком уж далеким было прошлое — но меня пробрала дрожь. Густой, ароматный, слегка терпкий красный мед в глиняных горшочках с изображением маленького смешного медвежонка — кринанской вересковой панды — был одним из моих любимых лакомств. До сегодняшнего вечера.

Мэллори пожал плечами.

— Иного в те времена никто и не ждал. Сотни лет волки с Кринана рвали мясо из боков аранийского быка, жируя на «плате за морскую соль», и когда пришел час расплаты по долгам… вашим предкам, командор, еще повезло, что Гаральд хотел получить новых подданных, а не просто земли, которые можно раздать младшим Домам. Те, кто в итоге согласился надеть ошейник и стать верными псами короля — остались жить. Ну а те, кто выбрал свободу волков…

Он замолчал, не договорив — и в наступившем безмолвии я вдруг расслышала скрип канатов, хлопки распускаемых парусов и обрывки слов на смутно знакомом языке: полные гнева и отчаяния клятвы вернуться и сторицей отомстить за изгнание и за легших в землю и волны. Конечно же, это было иллюзией — просто ветер трепал палаточный полог, а за ним перекрикивались дозорные.

— В тех условиях, — нарушил тишину Кард, — Гаральду можно аплодировать за грамотный политический ход. Кринан стал частью баланса, потомки вольных ярлов уже через несколько поколений азартно играли в Игру Домов, дрались за места в тинвальде. И раздвигали границы Арании за горизонт.

— Не забывая запускать в казну обе руки по локоть, — ехидно вставил майор. — Я ведь тоже читал старые хроники, командор. Многие тогда говорили: странная победа, после которой «плата за соль» стала еще больше, а на королевских пирах побежденные сидят выше победителей. Кем были Сайки прежде? Едва ли не последними в Круге Капитанов — а стали одним из Великих Домов Арании. Не слишком ли высокая плата для банды вовремя переметнувшихся головорезов? И не лучше б продолжать откупаться от пиратов, чем платить за их «службу»? Да-да, полковник, баланс, я прекрасно вижу ваш карандаш! Только вот правильнее взять табурет, сэр, причем колченогий! На котором остается лишь балансировать, а не сидеть, как подобает! У Гаральда еще получалось натравливать морских волков на горных барсов, а наследник, попытавшийся унять свору, заполучил пять дюймов кринанской стали в живот. И он был первым в отнюдь не коротком поминальном списке. Вспомните Родрика Печального, сэр, — повысил голос Мэллори, — вспомните Ковровые войны, вспомните, наконец, мятеж генерала Гленнона, это ведь случилось меньше полувека назад.

— Вспомнил, — нарочито спокойно произнес Кард. — И что с того? Я уже сказал, что не считаю нынешнюю систему верхом совершенства. Я просто не вижу лучшей альтернативы.

— А вам не попадаются среди конфискованной подрывной литературы издания из «красного» списка? — поинтересовался командор. — Почитайте… помимо бреда и трескучих фраз там встречаются и довольно интересные теории государственного устройства, особенно у левых социалистов.

— Встречаются, — подтвердил Кард. — Но прежде чем взяться за внедрение подобных теорий в нашу почву, я бы хотел ознакомиться с результатами практических испытаний. Желательно, на орках или гоблинах. Белых мышей для таких целей использовать, на мой взгляд, слишком жестоко. И, — развернулся он к майору, — предвидя вашу следующую реплику, Мэллори: про великолепную, идеальную систему, которая уже создана, опробована, работает и после устранения с ее пути всяческих «пережитков прошлого и прочих архаизмов» обеспечит невиданную устойчивость трону и процветание всей Арании. Так вот, дорогой мой майор — я опасаюсь подобной перспективы больше, чем всех социалистов скопом. Взгляните хотя бы вокруг… что вы видите?

Озадаченный майор медленно повернул голову сначала направо, а затем и налево.

— Вас, вашего помощника, командора, — начал перечислять он, — бочку из-под солонины, три ящика, стойку палатки, саму палатку…

— Достаточно, — перебил его Кард, — ответ неверный. Вы, Мэллори, видите перед собой вопиющее нарушение нескольких десятков инструкций, предписаний, дополнений, а также прочих ценнейших указаний, на века вырубленных перьями по бумаге. Исполнить их все — значит, вместо реальной работы писать, писать и еще раз писать отчеты, доклады, отписки, рапорты… и все равно что-то да придется нарушить, ведь они составлены так, что порой прямо противоречат друг другу. Эта клейкая паутина уже сейчас опутывает нас от макушки до пят. Пока мы с вами просто рвем эту дрянь, как досадную помеху — спасибо той самой архаичной и вымирающей аранийской специфике. А нижние уровни уже сейчас чем дальше, тем больше превращаются в болото, производящее лишь бумагу вместо реальных действий. Какая там власть закона, о чем вы, Мэллори! В день, когда у всех, от монарха и до подметальщика улиц окажутся связаны руки, когда предписания свыше полностью заменят здравый смысл, тогда-то и наступит настоящее, подлинное беззаконие, в сравнении с которым все мечтания анархистов — сущий детский лепет.

— Вы рисуете жуткую картину, — майор попытался усмехнуться, но усмешка вышла кривая, словно часть лицевых нервов объявила забастовку. — И даже не пытаетесь толком задуматься. Конечно, легко бичевать пороки, но кто стал их причиной? Кто делит чины и кресла не по личным заслугам, не по уму, не по выслуге, что предполагает хотя бы опыт, а исключительно по знатности рода, богатству, влиянию? Ваша нежно любимая аристократия, не так ли, полковник? Между тем, приход к руководству реально компетентных людей, вынужденных сейчас прозябать на вторых ролях…

— Бездельники! Дармоеды! Всех к демонам р-разжаловать! В отставку, вон из армии!

Для человека Мэллори неплохо владел собой, но все же контролировал рефлексы не до конца. По крайней мере, я заметила, как от звуков начальственного рыка он чуть втянул голову и ссутулился. Дальние раскаты грома затихли, но гроза быстро приближалась, шумно дыша и топоча.

— Приношу извинения за задержку, джентльмены!

Удивительно, но ворвавшийся в палатку бригадный генерал выглядел промокшим, злым и при этом весьма довольным собой. Впрочем, куда больше меня заинтересовал его спутник: молодой офицер в темно-зеленом, почти лишенном столь обожаемых людьми вычурных побрякушек, мундире. Он двигался плавно и почти бесшумно, словно перетекая из одного положения в другое, словно… по-эльфийски? И от него шла волна странной, но в чем-то притягательной смеси запахов: дождя, смолы, горьковатого вербного дыма и еще чего-то химического, с кисловатым привкусом на языке.

— Рекогносцировка завода заняла больше времени, чем я предполагал. Зато теперь, — буквально лучась гордостью, заявил Григс, — мы имеем точнейшие и свежайшие данные о мятежниках. Полагаю, гы-гы, мы осведомлены лучше, чем их собственные вожаки. Больше промедлений не будет — план операции уточнен и готов к исполнению. Осталось лишь начать и кончить! — выдохнул генерал и, сев на ящик, провел пятерней по лицу, размазывая пот и дождевые капли. — Дайте бренди, майор, я знаю, у вас есть. Погода нынче гадская, вдобавок там, наверху, еще и ветром пробирает.