Газлайтер. Том 22 - Григорий Володин

Он делает паузу, протягивает Годунову полную стопку, и внимательно наблюдает за выражением лица боярина.

– Возможно, он даже сам попросит у Царя отдать Буян вместо проблемных земель.

Годунов не берет протянутую стопку. Тогда Хлестаков медленно ставит ее на стол, лёгкий стук звучит в тишине между ними.

Он расплывается в довольной ухмылке и, сцепив пальцы в замок, добавляет:

– А иномирцы потом отчалят сами. И тогда всё встанет на свои места, как и было.

Годунов сжимает в руке вилку так крепко, что та едва не гнётся. Он недоверчиво смотрит на Хлестакова, словно пытаясь заглянуть ему в душу.

– Правильно ли я тебя понимаю? Ты хочешь, чтобы иномирцы вторглись на наши земли?! В самое сердце Царства?!

Хлестаков, не меняя выражения лица, спокойно кивает. Он выглядит так, будто обсуждает цену мешка муки, а не возможное вторжение.

– Мы всё равно их лишимся, – пожимает он плечами. – Так пусть тогда иномирцы создадут там шумиху. Филиновым не захочется связываться с этим осиным гнездом, а мы сохраним земли за собой.

Он выжидательно смотрит на собеседника, давая Годунову время переварить план. Вдалеке официант роняет посуду, раздаётся звон фарфора и приглушённые извинения, но Годунов не замечает ничего вокруг. Он буравит Хлестакова тяжёлым взглядом.

– Ну и план…

Хлестаков, словно почувствовав момент, наклоняется ближе, его голос ленивый, но уверенный:

– А когда всё уляжется, – говорит он, не спеша, словно смакуя каждое слово, – мы договоримся, чтобы иномирцы ушли, и подадим это так, будто мы героически отбили территории.

Годунов тяжело вздыхает, нервно потирая лоб. Ему этот план не нравится. Он не хочет снова иметь дело с этим остроухим ублюдком, с этим Гагером…

Одна только мысль о нём вызывает неприятные мурашки по коже. Еле отделался от него в прошлый раз, а теперь снова…

Но жадность, чисто боярская жадность, не позволяла просто так отказаться от своего. Не отдавать родное, честно отобранное, а искать выход.

И Хлестаков его предложил.

Он смотрит на руки, сцепленные в замок. Однажды, когда он был моложе, его отец сказал ему: «Главное – не проиграть. Не важно, что ты делаешь, главное – сохранить своё». И разве сейчас речь не об этом?

Хлестаков наклоняется ближе.

– Ну, Федот Геннадьевич? Тебе ведь хочется сохранить земли, не так ли?

Наступает напряжённая пауза. Годунов смотрит на тёмное дно своей стопки. Затем, с тихим, почти беззвучным вздохом, кивает.

– Ладно. Так и быть. Я попробую связаться с лордом Гагером.

Хлестаков довольно улыбается, медленно берёт стопку, чуть наклоняя её в пальцах, наблюдая, как беленькая отражает тёплый свет ламп.

– Тогда вздрогнем.

Они чокаются, звон стекла врезается в тишину между ними. Годунов пьёт залпом, будто смывая сомнения, Хлестаков – медленно, с удовольствием. Они молча закусывают хрусткими огурцами.

* * *

Светка бросает взгляд на рыбака, ухмыляется.

– Нам это часто говорят, – фыркает она. – Ничего, не померли.

Бармен уже обслужил нас – разлил по кружкам пивасик из бутылок. Свежий, холодный, как первый день зимы, без всей этой модной хмелевой кислятины. Пахнет хлебушком, пенится ровно, одним словом – годнота.

Рыбак – жилистый, с потрёпанным загаром лицом, явно привык к ветру и воде, берёт кружку, поворачивает её в руке, будто оценивает. Затем, с видом древнего мудреца, изрекает:

– Ну, как знаете!

Делает паузу, а потом добавляет:

– Я, кстати, Серафим. Вздрогнем! За нового владыку Буяна! Не знаю уж, кого Царь поставит, но хуже прошлого осла уже быть не может.

Светка не спешит, смотрит на меня.

– Вздрогнем, – киваю.

Мы чокаемся, рыбак глотает первым, шумно выдыхает и усмехается.

Светка скептически поднесла бокал к носу, понюхала, поморщилась, но пить пока не стала. А я просто взял и выпил. Ну а чё? Пшеничное, нефильтрованное. Почему бы и не да?

Серафим тем временем задумчиво водит пальцем по краю бокала, смотрит в пену, словно высчитывает там тайные знаки судьбы. Потом медленно выдаёт:

– Короче, остров этот, Буяник, он… во-первых, его не найти.

Я поднимаю бровь:

– Ты же только что сказал, что знаешь, где он.

Руководитель артели кивает, чуть поигрывая кружкой в руке:

– Знаю. Его местоположение есть, но его всё равно не найти.

А, ну понятно. Где-то я уже это слышал.

– Скрывающая иллюзия? – догадываюсь.

Рыбак пожимает плечами. У него они костлявые, торчат как у цапли, которая слишком долго простояла на одном месте и забыла поесть.

– Не знаю. Но проблема даже не в этом. Дело в том, что там по морю рыщут демоны на костяных лодках.

Я качаю головой:

– Это не демоны. Это недодемоны. Их наплодил единственный настоящий Демон, который правит островом. А недодемонов он вывел из тех, кто жил там раньше.

Рыбак замирает, кружка застывает у его губ, затем он перекрещивается. В глазах испуг, будто он только что услышал, что на Буянике сидит сам дьявол.

– Из людей? – голос у него хрипловатый. – Ты очень много знаешь об этих тварях для обычного бойца.

Я пожимаю плечами. Ну, не рассказывать же ему всю подноготную.

– Ну, я же служу роду телепатов.

Рыбак медленно кивает, явно принимая это как нечто само собой разумеющееся.

– И то верно.

Серафим делает новый глоток, морщит лоб, будто пытается запить услышанное. Он приковывает взгляд к кружке, словно в её пене можно найти ответы на вопросы, которые лучше бы не задавать.

– Короче, эти недодемоны, как ты говоришь, кружат на вёслах по морю там, где должен быть остров. Стоит им только услышать шум двигателя – тут же приплывают и всех режут. Много наших рыбаков из-за этого полегло…

Он мрачно смотрит в кружку, и я даже не сомневаюсь – сейчас в его голове кино не из весёлых. Может, кого-то из своих так потерял, может, просто картинка вышла впечатляющая. В любом случае, некоторое время он и правда не с нами.

Но потом встряхивается, снова смотрит на меня и уже с откровенным интересом спрашивает:

– Откуда вы знаете, что эти твари выведены из людей?

Я уже открываю рот, но Светка опережает меня. Она хитро смотрит на меня, подмигивает и резво разворачивается к рыбаку:

– Это всё наш граф! Он о-о-очень многое знает.

Я молча делаю глоток пива. Спасибо, Светка, прекрасно прояснила ситуацию.

Качаю головой, переводя взгляд на Серафима:

– И как же вы тогда рыбачите, если эти твари сбегаются на любой шум?

Рыбак ухмыляется с явной гордостью:

– А я себе электрический мотор закупил, сударыня. Он вообще тихий, бесшумный. Пришлось разориться на несколько партий для своих катеров, но куда деваться? Рыбы там, рядом с этими недодемонами, стало полно.

Он