Газлайтер. Том 22 - Григорий Володин

Пожимаю плечами.

– В общем, спасибо хотя бы за наводки. Вы можете идти в свои покои и сидите там, пока Царь не озвучит ваш приговор, а то стража применит силу и вам это вряд ли понравится.

Жестом показываю гвардейцу у двери отвести Ярослава.

Ярослав не спорит. Послушно топает прочь, плечи опущены, шаги тяжёлые, будто тянет за собой груз, с которым не знает, что делать. Бравады больше нет – он будто раздавлен собственной ничтожностью. Видимо, мои доводы его добили. Ну и поделом. Делать мне больше нечего, как жалеть отморозков.

Возвращаюсь в бильярдную. Дятел, Светка и Кострица уже ждут. Светка оживлённо рассказывает, как одним Алым высверком уложила в коридоре сразу двух огневиков. Дятел слушает с интересом, а Кострица – со скепсисом.

Как только я вхожу, разговоры смолкают.

– Шеф, как поговорил с опальным княжичем? – спрашивает Дятел.

– Да так себе. Ни хрена он не знает, но вроде как рыбаки на северном мысе в курсе. Потому мы со Светой вдвоём съездим в крайнюю деревню на севере Буяна и пообщаемся с ними.

Дятел кивает, но уточняет:

– Сопровождение?

Я отмахиваюсь:

– Нет. Хочу прощупать почву по-быстренькому, провести разведку и найти осведомленных людей. Притворимся обычными гвардейцами, будто прозондируем обстановку. Перед графом рыбаки молчали бы, а с обычными вояками быстрее расколются.

Кострица качает головой:

– Милорд, простите, но Светлана Дмитриевна выглядит слишком утончённой для простой солдатки.

Я отмахиваюсь:

– Это пока она не раскроет рот…

– Даня! – возмущённо дёргается Светка, сверкая глазами.

Пожимаю плечами:

– Свет, я просто имел в виду, что ты умеешь по-солдатски ругаться.

Светка скрещивает руки на груди, хмурится:

– Тогда ладно уж…

– Вы правы, милорд, возражение снимается, – даже Кострица позволяет себе лёгкую улыбку.

– Наставница, и ты туда же! – Светка аж надувается.

Я не реагирую на последние реплики, лишь махаю рукой, отправляя жену переодеваться в камуфляж.

– Встречаемся во дворе через полчаса. Не опаздывай.

Вскоре мы уже садимся вдвоём в джипе. Светка прыгает за руль, а я и не против. На нас обычные камуфляжные куртки – боевые, но без знаков отличия. Будто мы простые бойцы, а не те, кто только что захватил город.

Едем без лишнего шума. Как обычные военные, которым не привыкать к грязи, холоду и разбитым дорогам.

Когда добираемся до северного побережья, останавливаемся у небольшого, но крепкого здания. Над входом вывеска – трактир «ЁЖ».

Я выбираюсь первым, не торопясь, оглядываю окрестности. Светка идёт следом.

Когда я толкаю дверь, та скрипит на петлях, словно протестуя против визита. Внутри пахнет дешёвым алкоголем, жареной рыбой и сыростью. Несколько рыбаков за дальним столом откладывают кружки, кто-то у стойки замирает с недопитым стаканом. Разговоры стихли, словно кто-то выключил звук.

Я киваю Светке на ближайший стол:

– Садись сюда.

Сам направляюсь к бармену.

Сажусь напротив и молча смотрю на него. Он не задаёт вопросов и даже не предлагает выпить. Просто полирует стойку, двигая тряпкой из стороны в сторону, но глаза внимательно следят за залом.

Я говорю тихо:

– Я гвардеец из рода Вещих-Филиновых. Мне нужно найти кого-нибудь из рыбаков, кто хорошо осведомлён о Буянике.

Бармен продолжает вытирать стойку, не меняясь в лице. Либо глухой, либо ему совершенно плевать на то, что я говорю.

Но я не тороплюсь, просто жду.

Наконец он коротко кивает в сторону дальнего стола с компанией:

– Вот он заведует большим старым катером, на котором они выходят в море. Иди к нему.

Благодарно киваю, оставляю на стойке пару рублей, которые мгновенно исчезают, и направляюсь к рыбаку.

Подхожу к столу, не спрашивая разрешения, и сажусь напротив. Рыбаки не сразу отрываются от своих кружек, но я чувствую, как их внимание постепенно переключается на меня. Тот, на кого указал бармен, сидит прямо, пальцы лениво гладят запотелую кружку с пивом. Лицо грубое, будто высеченное из соли и ветра, резкие морщины, небритая щетина. От него тянет табаком, пропитанной рыбой одеждой и дешёвым самогоном.

А ещё у него единственного – ментальный щит. Интересненько.

Наконец он поднимает глаза, будто только что заметил меня.

– Ты, мать, вообще кто такой?

Я не тяну с ответом.

– Да так. Я из гвардии Вещих-Филиновых. Ты можешь рассказать мне о Буянике?

Рыбак прищуривается, губы кривятся в усмешке, в глазах мелькает хитрый огонёк. Он лениво поворачивает голову, скользя взглядом по Светке, усевшейся неподалеку, а затем широко ухмыляется.

– Конечно, могу. Но я человек деловой, артелью руковожу, а значит, и подход у меня соответствующий. – Артелью? Ну тогда понятно, откуда у него эти слабенькие щиты. Может мужик себе позволить. – Так что могу рассказать… но сначала ты нам свою подружку отдай, ха-ха-ха!

Я спокойно, даже лениво отвечаю:

– Это вряд ли.

– А если рискну сам познакомиться? – ухмыляется он.

Приподнимаю бровь.

– Ты точно хочешь рискнуть?

Он хмыкает, но ухмылка тут же сходит с его лица, когда я достаю перстень князя Буревестника и кладу его посреди стола.

В трактире воцаряется тишина. Голоса выпивших мужиков резко обрываются, кто-то неловко двигается, скрипит стул. Все замерли, уставившись на перстень.

Рыбак моргает, медленно, затем ошарашенно шепчет:

– Это же оно…

Глотает, сглатывает пиво вместе со словами.

– Ты завалил князя?! Ты грохнул Буревестника?!

Я киваю спокойно, без эмоций.

– Да. Я убил Герасима Станиславовича Буревестника. Это мой трофей.

Рыбаки медленно переводят взгляды с перстня на меня, будто боятся, что если сделать это резко – что-то взорвётся.

– Матерь морская! – выдыхает один из них. – Я помню эту цацку! Видел её, как вчера, на сардельке князя, когда один раз он аж к народу вышел на праздник!

Руководитель артели наклоняется вперёд, голос всё ещё напряжённый:

– Слушай, боец! А почему твой господин, этот… Вещий-Филин, не отобрал перстень у тебя?

Я хмыкаю, пожимаю плечами:

– Боевые трофеи – священны. А мой граф-господин придерживается порядка, заведенного у воинов.

Рыбак медленно кивает, глаза чуть прищурены, оценивает, насколько это правда. Потом резко переводит взгляд на мужиков за столом.

– Парни, идите отсюда.

Те молча встают, без слов, без возражений, просто кивают друг другу и выходят, оставляя нас наедине.

Рыбак хлопает ладонью по столу, дерево гулко отзывается.

– Скажи своей подруге присесть к нам, я вас угощу.

Голос уже не такой насмешливый, теперь он твёрдый, серьёзный, как у хозяина, решившего, что гость достоин уважения.

– Рыба, выпивка – всё как надо.

Я киваю Светке, подзываю её по мыслеречи. Она не заставляет себя ждать, садится рядом, скользит оценивающим взглядом по рыбаку.

Тот уже машет бармену:

– Давай нам самого лучшего! С материка, а не твою ссанину! Этот парень