Imprimatur - Рита Мональди

– Ангельский папа?

– То бишь тот, кто вернет Римскую Католическую Церковь ее первоначальной святости.

– Не понимаю, – прикинулся я дурачком. – Ежели всякий раз сожалеют о прежнем папе, который, в свою очередь, заставлял сожалеть о тех, которые были до него, значит, папы все хуже и хуже. Как же в таком случае можно надеяться на появление лучшего?

– В том-то и состоит порочная суть пророчеств. Рим издавна был мишенью для идейного воздействия со стороны еретиков. Так, Super Hieremiam и Oraculum Cyrilli [97]давно предсказали падение города. Томмазо да Павиа предвещал крушение Латеранского дворца, якобы представшее ему в видениях, Робер д'Юзес и Джованни Рупешисса заявляли, что город, заложенный Петром, превратился в город двух колонн, место пребывания Антихриста.

Тут вдруг на меня что-то нашло, и я ощутил себя способным поддерживать разговоры подобного рода, правда, лишь когда передо мной была определенная цель – в данном случае побольше разузнать о похитителе ключей и жемчужин. Отец Робледа основательно приступил к рассмотрению вопроса, поведя его от второго пророчества Карла Великого, исполненного загадочной силы, согласно которому император якобы совершит в день Страшного суда славное путешествие в Святую Землю, где будет коронован ангельским папой. А согласно видениям святой Бригитты, Рим будет разрушен германским потомством.

Но все эти мрачные видения о крушении и очищении Рима, развращенного алчностью и сластолюбием, были лишь бледными измышлениями по сравнению с Apocalipsis nova [98]Амедео Блаженного, из которого следовало, что Господь изберет для своей паствы такого пастыря, который освободит Церковь от всех грехов, разъяснит все тайны и внемлет всем пожеланиям. Владыки мира явятся к нему на поклон, Восточная и Западная церкви составят одно целое, над неверными будет одержан верх усилиями одной лишь веры, и придут наконец unum ovile et unus pastor [99].

– И этот папа будет ангельским, – вставил я, желая упорядочить свои мысли и предчувствуя, что иезуит клонит к чему-то иному.

– Вот именно.

– И вы в это верите?

– Но, сын мой, можно ли задавать подобные вопросы? Многие из этих, так сказать, ясновидящих преступили грань и оказались в стане еретиков.

– Стало быть, вы не верите в ангельского папу? – разумеется, нет. Те, кто намеревался создать атмосферу всеобщего ожидания его, были еретиками, если не сказать хуже. На самом деле их целью было по капле вводить мысль о необходимости разрушить институт церкви и о недостойности папы.

– Которого из них?

– Увы, богопротивным нападкам подверглись все понтифики.

И Его Святейшество папа Иннокентий XI?

У Робледы вытянулась физиономия, а в глазах мелькнула тень подозрения.

– Иные предсказания претендовали на то, чтобы объять все времена, и прошлые, и грядущие, вплоть до конца света. И потому в них упоминаются все папы, и в том числе Иннокентий XI.

– А каково содержание этих предсказаний?

Я подметил, что эта тема вызывает в отце Робледе некое сладострастие и в то же время принуждает давать сдержанные оценки. Чуть более густым голосом он принялся излагать мне суть одного из многочисленных предсказаний, претендующего на всеобъемлющий охват преемников святого Петра, начиная с 1100 года и до скончания веков. Он затянул такую долгую литанию, что, ей-богу, создавалось впечатление, что ничем иным он долгие годы не занимался: «Ex castro Tiberis, Inimicus expulsus, Ex magnitudine montis, Abbas subburranus, De rure albo, Ex tetro carcere, Via transtiberina, De Pannonia Tusciae, Ex ansere custode, Lux in ostio, Sus in cribro, Ensis Laurentii, Ex schola exiet, De rure bovensi, Comes signatus, Canonicus ex latere, Avis ostiensis, Leosabinus, Comes laurentius, Jerusalem Campaniae, Draco depressus, Anguineus vir, Concionator gallus, Bonus comes...»

– Но ведь это не имена пап, – прервал я его.

– А вот и нет. Пророчество вырвало их из будущего, до того, как они явились в мир, и назвало их с помощью зашифрованных выражений, которые я только что произнес. К примеру, первый в этом ряду Ex castro Tiberis, что означает «из замка на Тибре». Речь идет о Целестине II, появившемся на свет в Читта ди Кастелло, то есть в городе замка, на берегах Тибра. – Смотри-ка, прямо в точку.

– Ну да. Как и следующий Inimicus expulsus – не кто иной, как Луций II из рода Каччанемичи, если перевести с латыни – Изгоняющий врагов. Третий в этом ряду Ex magnitudine montis – это Евгений III, родом из замка Граммон, Большая гора. Четвертый…

– Видать, это все папы очень давних веков. Впервые слышу такие имена.

– Верно. Но с такой же точностью предсказаны и нынешние папы. Jucunditas crucis, идущий в пророчестве под номером 82, не кто иной, как Иннокентий X, был возведен на престол 14 сентября в праздник Крестовоздвижения. Montium custos – хранитель гор, номер 83, Александр VII, основатель ссудной казны, ломбарда. Sydus olorum – созвездие лебедя, номер 84, Климент IX, проживавший в Лебяжьих покоях Ватикана. Климент X, номер 85, зашифрован в выражении De flumine magno, то есть «на большой воде». Родился в доме, стоящем на берегу Тибра как раз в том месте, где река всегда выходила из берегов.

– Надо же, прямо не верится, – изумился я.

– Кое-кто считает себя последователем этого предсказателя. И, по правде сказать, таких немало.

Тут отец Робледа мигнул и прикусил язык, явно ожидая вопроса с моей стороны. Перечисляя пап, он остановился на 85-м номере и понял, что мне не устоять перед искушением расспросить его по поводу номера 86.

– А под каким названием идет номер 86? – не в силах удержаться, поинтересовался я.

– Ну раз ты сам об этом спрашиваешь… – вздохнул иезуит. – Довольно любопытное название.

– И какое же?

– Belua insatiabilis, ненасытный дикий зверь, – бесцветным голосом произнес он.

Я с трудом скрыл свое удивление и испуг. Если все другие папы получили вполне безобидные имена, то наш горячо любимый понтифик был награжден столь жутким и угрожающим.

– Возможно, это не имеет отношения к его нравственным качествам! – возмутился я, не столько возражая, сколько желая не струхнуть, не дать себя напугать.

– Вполне возможно, – мирно согласился Робледа. – И в самом деле это скорее относится к гербу его рода: лев с леопардовой раскраской и орел. Два диких представителя фауны. Да-да, вполне, даже наверняка так оно и есть, – совершенно флегматично заверил меня иезуит, в устах которого это выглядело большим глумлением, чем любая насмешка. – Как бы то ни было, не бери в голову, а то не будешь спать, ведь согласно предсказанию будет всего сто одиннадцать пап, а сегодня у нас лишь восемьдесят шестой.