Рельсовая война. Спецназ 43-го года - Владимир Першанин

На тормозных площадках солдаты вращали рукоятки тормозов. Неуправляемый состав кидало из стороны в сторону. Из накренившихся вагонов, спасаясь, прыгали те, у кого не выдержали нервы. Большинство ломали руки-ноги или разбивались о щебень.

Оборвалась ещё одна сцепка. Четыре платформы с гаубицами и лафетами тоже покатились по откосу. Лязг металла смешивался с криками артиллеристов. Одно из орудий, разваливаясь на части, врезалось в спиленные деревья. От ударов взорвались несколько снарядов, подняв столб дыма и древесных обломков.

Паровозной бригаде удалось спасти большую часть эшелона. Прикрывая сержанта-сапёра и Василия Балакина, Николай Мальцев открыл огонь из трофейного пулемёта «МГ-42». Остальная группа торопливо уходила в сторону леса.

– Меня не ждите, – приказал им Мальцев. – Выносите раненых, скоро здесь и немцы, и полицаи появятся. Про плен забудьте, иначе погубите весь отряд. Чего киваешь, Сологуб? Тебе повторяю, ребята наши законы знают. Если что, последняя пуля себе.

Капитан Михаил Сологуб послушно кивал:

– В плен ни в жизнь…

– За тобой Валентин Глушков присмотрит. Поможет, если кишка тонка.

Мальцев снова припал к прицелу пулемёта. Расстреляв вторую ленту и дождавшись обоих взрывников, сказал с облегчением:

– Дело сделали, хоть и не слишком гладко. Теперь и нам можно уходить.

Сержант-сапёр хромал, но держался бодро.

– Крепко шарахнули! – улыбался он. – Вагоны и грузовики вовсю горят. Два бронетранспортёра сплющило и штук восемь орудий.

– Гаубицы калибра 105 миллиметров, – уточнил Василий Балакин. – Паровоз на две части разломило.

Под откосом горели разбитые вагоны и техника. Взрывался боезапас, раскидывая обломки и тела немецких солдат. Зенитная платформа в хвосте поезда вела огонь из скорострельных пушек, но вся группа уже углубилась в лес.

К вечеру добрались до стоянки. По дороге умер тяжело раненный десантник. Нести его тело сил не оставалось, товарища похоронили среди сосен. Троих сразу отправили в санчасть. Сержант-сапёр, когда прыгал с дрезины, сломал несколько пальцев на ногах. Ещё один боец получил пулевое ранение, а у Родиона Шамшина опухла рука – оказалось, что от удара треснула кость.

Построив остатки группы, лейтенант Мальцев докладывал командиру отряда Журавлёву результаты операции:

– Уничтожены паровоз, тринадцать платформ и вагонов. Десять гаубиц-стопяток, две зенитки, грузовиков и тягачей штук семь. Немецкие потери примерно сорок-пятьдесят убитых солдат, ну и покалечилось не меньше, пока из вагонов выпрыгивали. Наших погибло четверо.

Он снял пилотку и смотрел на майора Журавлёва усталыми, слезящимися глазами.

– Ещё пост железнодорожной охраны и мотоцикл уничтожили, – добавил Василий Балакин. – Трофеи кое-какие принесли, в том числе пулемёт.

Иван Макарович Журавлёв ещё раз оглядел группу и после короткого молчания проговорил:

– Благодарю за службу!

– Служу трудовому народу! – вразнобой ответили восемь бойцов, оставшихся в строю.

– А ты, Михаил, чего весь в крови? – спросил Журавлёв капитана Сологуба. – Ранен, что ли?

– Никак нет. Когда уничтожили патрульный мотоцикл, нёс на себе раненого товарища.

– Повоевал, значит?

– Так точно, товарищ майор. Обойму по фрицам выпустил.

– Попал в кого-нибудь?

– Наверное. Но в основном патруль уничтожил сержант Саша Ермаков. Встал на дороге и весь диск в фашистов вложил. Я лишь помогал. Умер он от полученных ран.

– Ну хорошо, что не врёшь. Ладно, идите ужинать и отдыхать.

Николай Мальцев продолжал стоять перед Журавлёвым, затем спросил:

– Какие будут замечания?

Он словно ждал выговора за не слишком удачную операцию и четверых погибших товарищей. Журавлёв коротко ответил:

– Что мог – ты сделал. На войне всё гладко не бывает.

Ещё две группы по 10–12 человек взрывали рельсы. Быстро выкапывали небольшие ямки и закладывали взрывчатку под стыки. Хорошо обученные бойцы отряда «Застава» дело своё знали. Командиры групп выставили на флангах посты, взрывы гремели один за другим.

Немцы и полицаи реагировали быстро. Броневагон попытался перехватить группу старшего лейтенанта Авдеева, но угодил на мину и застрял среди развороченных шпал в воронке. Несмотря на то что загорелся двигатель, часть экипажа продолжала вести огонь из пулемётов, а остальные гасили пламя.

Несколько скоростных броневагонов, появившихся на железной дороге летом сорок третьего года, осложняли проведение диверсий. Особист Виктор Авдеев принял решение уничтожить его, несмотря на плотный огонь двух крупнокалиберных пулемётов.

Под прикрытием дымовых шашек трое бойцов и старший лейтенант Авдеев подползли к вагону. Полетели гранаты и бутылки с горючей смесью. Один из бойцов погиб, а старший лейтенант с помощником-сержантом вскочили в броневагон и открыли огонь из автоматов по экипажу.

Помощник-сержант столкнулся в узком проходе с фельдфебелем, и они выстрелили одновременно друг в друга. Авдеев остался один. Оглушённый взрывом, с обгоревшими волосами, он пробился к пульту управления.

Автоматный диск был пуст. Старший лейтенант бросил в открывшуюся дверцу последнюю оставшуюся «лимонку» и спрыгнул вниз.

Броневагон горел, как скирда сухой соломы. Вместе с уцелевшим бойцом Авдеев отбежал в сторону, подоспели остальные десантники из его группы и добили экипаж.

– Уходим, – дал команду Авдеев.

В лесу с него сорвали тлевшую гимнастёрку и нательную рубашку. Морщась от боли в обожжённых руках, старший лейтенант терпеливо ждал, когда наскоро обработают раны у него и двоих других бойцов.

– Дайте водки, – попросил он. – Ребятам тоже налейте, а перевязки закончим в санчасти. Надо уходить, пока фрицы на хвосте не повисли.

Другую группу при отходе догнала железнодорожная охрана. Получив отпор, залегли, не решаясь связываться с «лесными призраками». Но в этой группе также погибли два человека. Операции на железной дороге редко обходились без жертв.

Группа старшего лейтенанта Авдеева вернулась в отряд позже других, ближе к полуночи. Журавлёв не спал, поджидая своего давнего помощника. Бросился обнимать Виктора капитан Фёдор Кондратьев.

– Тише ты, медведь! – невольно вскрикнул старший лейтенант. – Подпалили меня, как кабана в соломе. Двое ребят погибли. Броневагон сожгли и весь экипаж постреляли. Рельсов штук тридцать подорвали. В общем, приказ выполнили. Как остальные группы?

– У Коли Мальцева четверо погибли, – ответил Журавлёв. – Ему труднее других пришлось, на открытом месте бой вёл. Но паровоз и десяток вагонов под откос пустил. Весь подъём возле Берёзовки разворотил, так что ребята не зря погибли.