Гуннора. Возлюбленная викинга - Юлия Крен

Однажды она подарила Агнессе цепочку, но девочка не решалась ее носить, боясь потерять. Вивее же такой страх был неведом. И все же — ее можно было напугать. Когда Эмма молча протянула ей свиток и старушка увидела, что написано на пергаменте, ее лицо побелело. Она не сразу разобрала письмена — в часовне царил полумрак, да и зрение уже подводило женщину, но, разглядев руны, она в ужасе зажала рот ладонью.

— Откуда это у вас, девочки? — спросила Вивея, перекрестившись.

Ее родители были язычниками, и Вивея приняла христианство уже взрослой, но считалась очень набожной. Она часто рассказывала детям истории о христианских добродетелях. Агнессе вспомнилась судьба некой крестьянки по имени Мария, о которой ей как-то рассказывала Вивея. Мария часто жаловалась на то, что ее муж слишком много жертвует на церковь. Она богохульствовала, и однажды ее язык удлинился, раздвоился и прирос к ушам. В отчаянии Мария отправилась в Фекан, помолилась в церкви о прощении, и Господь избавил ее от страданий. После этого Мария никогда не возражала против пожертвований на церковь. Истории Вивеи должны были напугать детей, но Агнессе от них становилось смешно.

Впрочем, сегодня ей было не до смеха.

— Ты можешь прочитать… эти руны? — взволнованно спросила девочка.

— Моя мать знала руны. И Гуннора тоже, — прошептала Вивея. О своих умениях она умолчала.

Эмма указала на повторяющиеся символы.

— Это имя, да?

Вивея долго смотрела на письмена.

— Что тут написано? — не удержалась Агнесса. — Это проклятье? На этого человека наслали злые чары?

Вивея покачала головой.

— О господи! — Женщина побелела. — Никто не должен узнать, что тут написано. Нужно спрятать этот свиток там, где его никто не найдет. И вы никому не должны говорить об этом, понимаете?

Она беспомощно уставилась на девочек. Старушка была в таком отчаянии, что Агнессе захотелось заверить ее, что они помогут ей сохранить эту тайну. Но девочка понимала, что этого недостаточно. Спрятать свиток, все замолчать — так им не остановить тех двух монахов.

Заговорить об этом решилась Эмма.

— Боюсь, этим делу не поможешь. Об этом свитке знают брат Реми и брат Уэн. Что… что же тут такое написано, о чем никто не должен узнать?

Глава 8

965 год

Агнарр оказался терпелив, не набросился на нее сразу, а отвел в хижину, маленькую, темную, с низким потолком и замком на двери. Гуннора осталась одна. Она выглянула наружу в щели между досками, но разглядела только вооруженных мужчин, ходивших по двору. Ее сестер нигде не было. Гуннора беспокоилась о них, но в то же время была рада, что не слышит их плач. Она не выдержала бы этого, их слезы сломили бы ее. Удивительно, что ее сердце до сих пор бьется — после всего, что она узнала.

Ее родителей убил северянин. Человек, разделявший ее веру в богов, сохранявший обычаи, которые ненавидел Ричард. Гуннора закрыла глаза. Истина была подобна мечу, разрубавшему все, что приближалось к нему: упрямство, с которым девушка придерживалась старых традиций, ее презрение к Ричарду, тоску по утраченной родине.

Что ей осталось после удара этого меча?

Достаточно было открыть глаза, пройти взад-вперед по тесной комнатенке, подумать над тем, как выжить самой и как спасти сестер.

Но как бы она ни хотела выбраться отсюда, это представлялось невозможным. Невозможно бежать из этой хижины, невозможно скрыться от воинов, ни сейчас, когда светило солнце, ни ночью.

Остановившись, Гуннора присела на корточки и нацарапала на земляном полу руну «эйваз», руну смерти, и имя Агнарра рядом. Сработает ли руна, если ее не вырезать в дереве? А главное, сработает ли руна, если Гуннора будет сомневаться в ней?

Вечером в комнату вошла девушка, жившая среди воинов. Она принесла Гунноре миску с кашей и кружку козьего молока. Заметив руну на полу, девушка так испугалась, что выронила миску и выбежала наружу.

Гуннора посмотрела на кашу, рассыпавшуюся по полу рядом со смертоносной руной. Может ли руна отравить еду?

Нагнувшись, она собрала кашу в миску и съела ее с комьями земли. Нужно было набираться сил, к тому же Гуннора знала, что ничто так не отравляет человека, как ненависть. То, что все эти годы она ненавидела не того человека, не ослабляло это чувство, и им нужно было воспользоваться, чтобы выжить.

Гуннора как раз доела, когда на руну вновь упал вечерний свет из дверного проема. Человек, вошедший в хижину, остановился перед ней. Гуннора не поднимала голову, уверенная, что это Агнарр. Она не хотела показывать ему, насколько ей страшно. Но ничего не происходило. Перед ней стояла пожилая женщина с едва тлеющей лучиной в руке. Легкий ветерок развевал ее седые распущенные волосы. На женщине не было головного убора, как полагалось старухам, да и глаза ее оставались молодыми. И злыми.

— Ты знаешь руны?

Гуннора упрямо посмотрела на нее.

— Кто ты такая?

Старуха закрыла за собой дверь.

— Эгла. Я мать Агнарра. Я хотела посмотреть, что за женщина околдовала моего сына.

Эти слова показались Гунноре странными. Она еще никогда не чувствовала себя столь обессилевшей. Никогда ее руническая магия не была столь слабой. Но Эгла смотрела на нее с уважением. Она подошла поближе, не наступая на руну на земле. Похоже, старуха знала ее значение.

— Ты хочешь убить его? — с любопытством спросила Эгла.

— Он убил моих родителей.

Старуха кивнула.

— Понимаю.

Следующие мгновения прошли в молчании.

— И больше ты ничего не скажешь? — удивленно поинтересовалась Гуннора.

— Если он позволит себя убить, то заслуживает смерти.

Лучина все тлела, но не освещала лицо Эглы. Ее глаза напоминали черные дыры.

— Когда я была маленькой, — начала рассказывать она, — моего отца ударил бык. Отец умирал три дня. Моя мать послала трех рабов, чтобы те поймали быка, собственноручно убила его и зажарила его мясо. Вся наша деревня наелась досыта. Мать сказала, что раз уж отец умер, пусть это будет не зря. — Старуха помолчала. — Люди умирают, тут уж ничего не поделаешь. Но добрая смерть должна приносить славу или хотя бы пользу. Агнарр убил моего мужа, своего собственного отца, и чтобы это было не зря, он должен стать правителем Нормандии. Если же он окажется настолько глуп, что позволит тебе убить его, то пусть его смерть принесет тебе пользу. Будь осторожна и не позволь его людям убить тебя.

Гуннора не могла понять, что же такое говорит старуха.

— Ты думаешь, я сильнее его? — вырвалось у нее.