Печать смерти - Ирина Цыганок

– …он видел, что я ударилась, и побежал догонять этого серого дылду. Если бы я тогда его удержала, ничего бы этого не было! Но тогда мне было так обидно и больно, что даже хотелось, чтобы он его догнал! Я ждала его на том месте, где мы расстались, два часа. Потом пошла на площадь, но там было слишком много народу, не то что искать кого-то – протолкнуться негде. Подумала: «Может, разминулись?», но он и домой не вернулся до самого вечера. Я еще, дура, обиделась, попрощалась с госпожой Ардес и следующие два дня специально к ним домой не заходила. А потом мэтр Тео Ардес пришел к отцу, и мы узнали, что Раэн пропал.

Дальше юная банкирша поделилась своими догадками, отчего ее суженый решил так резко «поменять жизнь». Часть из того, что она сообщила, уже было известно Ги-Деону. Например, о неудаче на экзамене.

– Не обижайтесь, Хильда, но, по-моему, ваши рассуждения о душевной ране, полученной вашим возлюбленным во время цехового испытания, полная ерунда! Ну не сбегают возлюбленные из-за какой-то испорченной серебряной подвески. Вы же сами мне расписывали, какой ваш Раэн был умный и рассудительный. Чего бы вдруг он распсиховался из-за пустяка, как мальчишка.

– Вы его не знаете, – горячилась девушка, – для него это был не пустяк! Он не мог смириться… Он привык всегда добиваться своего, а тут пострадала его гордость. Нет, не так, гордость здесь ни причем! Я не умею объяснять!..

– Вы замечательно все объясняете, – успокоил ее капитан.

– Нет, – настаивала банкирша. – Вы должны понять. Дело не в испорченной побрякушке. Раэн всегда был очень строг к себе. Уж лучше бы цеховые старейшины в тот раз оставили его без звания! А так он счел себя недостойным и решил доказать… заслужить… – Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово.

– Строгость к себе – вернейший признак гордеца, – мягко заметил Иринг. – Вот я снисходительно отношусь к своим недостаткам и оттого так же снисходителен к другим. И мне нечего доказывать ни себе, ни окружающим.

– Вы просто самовлюбленный индюк! – выпалила Рассерженная хозяйка и тут же испуганно прижала ладони к вспыхнувшим щекам. – Ой, я совсем не то… я не хотела…

Капитан от души рассмеялся.

– Вот теперь вы похожи на нормальную девушку, – заявил он, ничуть не обидясь. – Этот чопорно-сдержанный вид был вам совсем не к лицу. А что касается вашего друга Раэна, то конечно же он замечательный, иначе бы вы его так не защищали. И не вздумайте винить себя за его отъезд: если мужчина решает уехать, никакие уговоры его не остановят.

Банкирша глядела на графа во все глаза.

– Вы не сердитесь? – удивленно спросила она.

– Нисколько! – заверил Иринг. – Вам давно нужно было выговориться, в следующий раз, если захотите выпустить пар, сразу зовите меня…

– Куда моя дочь должна позвать вас? – спросил, появляясь в дверях гостиной, хозяин дома.

– Господин Бруст, – Ги-Деон, отставив чашку, раскланялся с банкиром, незаметно подмигнул смущенной Хильдегарде, – я бессовестно напрашивался к вам на завтрашний обед. Ни в одном другом доме не умеют так испечь вафли, как у вас!

– Конечно, считайте, что получили приглашение. – Банкир благосклонно взглянул на бравого капитана; в отличие от других дворян, этот не вызывал у него раздражения. «Жаль, что он – не из наших, – даже подумалось Гемару Брусту, – прекрасная бы вышла пара для Хильды. Нет, Раэн, конечно, был бы лучшим зятем, – тут же напомнил он себе. – Но, боюсь, бедняга Тео не дождется сына…»

Капитан «Ночных» возвращался домой в приподнятом настроении. Неприступная крепость, носившая имя Хильдегарды Бруст, дала нынче пусть крохотную, но трещинку. «Если вести осаду по всем правилам, укрепления рано или поздно падут, – мысленно обратился он к недавней собеседнице. – Это правило действует и на войне и в любви!» Правда, в исполнении герцогского поручения он продвинулся не слишком далеко, но и тут сегодняшний разговор навел его на интересную мысль: случайно ли, что ювелир пропал как раз в тот день, когда подмастерье Траска столь неудачно попался в руки городской стражи. Как там сказала Хильда: «серый дылда»? Гастон и впрямь был одет во все серое и роста был довольно высокого. Конечно, «дылдой» бы его Иринг не назвал, но миниатюрной Хильдегарде он мог таким показаться. Что, если ювелира угораздило погнаться за похитителем печати и получить ее вместо «законного владельца»? Очень и очень похоже на правду! Странно, что он прежде не сопоставил два этих события, столь точно совпадавшие по времени. Идти со своими догадками к герцогине или Ардесу было преждевременно, да и Хэйворду до того, как он получит какие-нибудь доказательства, об этом рассказывать не стоило.

Зато, если он прав, известие о смерти молодого Ардеса (а в том, что тот умер, граф теперь почти не сомневался) сулит ему новые продвижения на любовном фронте. Конечно, расхожее мнение о том, что мертвого соперника в сердце женщины побороть сложнее, чем живого, родились не на пустом месте. Ги-Деон и сам мог привести несколько примеров трогательной верности вдов своим ушедшим за Край супругам. Но для гвардейца Прекраснейшей мертвый поклонник – не препятствие!

* * *

Долго спать не пришлось. Настойчивое потряхивание за плечо вырвало меня из блаженного забытья.

– Что, опять? – ворчливо поинтересовался я, узнав в разбудившем Вагу. Ильяланна ясно сказала, что не собирается сниматься с лагеря в ближайшие сутки, так что Для общего подъема было рановато.

– Слушай! – тряхнув меня еще разок для надежности, требовательно шепнул старик.

Сначала я не понял причину шепота. Солнце только начало клониться к горизонту. Кроме меня, ну, возможно, еще Ярвианна, никто не спал, риска потревожить кого-нибудь громким разговором – никакого, ничего секретного возница пока тоже не сообщил.

– Слушай! – еще многозначительнее повторил Вага и зачем-то прижал мою ладонь к земле.

Я хотел возмутиться: «Не дают нормально отдохнуть человеку!» – но тут почувствовал под рукой ритмичную вибрацию, а потом и услышал мерный гул. «Умм, умм, умм…» – доносилось откуда-то из-под земли. Я передвинул ладонь на камень, но и он вибрировал в такт глубинному сердцебиению.

– Голос гор.

То, с каким выражением это было произнесено, заставило меня прогнать остатки сна и пристальнее вглядеться в лицо старого возницы.

– И что это значит – Голос гор? – как можно спокойнее переспросил я, уже догадываясь, что ответ мне не понравится.

– Это грохот каменных хиллсдунских барабанов. Подгорный народ сзывает своих воинов на «большую облаву». Нетрудно догадаться, на кого они намерены поохотиться!

– Подъем! Снимаемся с лагеря! – прозвучало над дневкой.

Караванщики спешно собирали рюкзаки, взваливали тюки на плечи. Я со стоном-вздохом поднял свой. Из палатки, растянутой для нашей леди, вышел Ярвианн. Вид у него был почти здоровый – все-таки эльфийские снадобья творят чудеса. Лот, которого мы несколько дней назад не надеялись донести живым до следующего привала, как ни в чем не бывало прошествовал мимо с мешком на спине.