Город Солнца. Глаза смерти - Евгений Рудашевский

Аня знала, что никогда не выскажет своё недовольство вслух. Потому что это было нечестно. Кристине в самом деле досталось. Аня не могла и предположить, как бы сама повела себя в такой ситуации: потерять отца, угодить в лапы трёх незнакомцев, получить синяк на поллица. И всё же Кристина ей не нравилась. Она привлекала слишком много внимания. А когда Аня с Димой приехали в Клушино, разгуливала по дому в свитшоте Максима – так, будто они встречались и в этом не было ничего необычного.

Аня потом сама над собой смеялась. Это глупо. Она ревновала. К брату, к Максиму. И злилась из-за того, что Кристина, несмотря на все Анины попытки, отказывалась с ней сблизиться. Принимала её участие, не оттолкнула, когда Аня в искреннем порыве сочувствия обняла её там, в Клушино, но не более того. Кристина держала очевидную дистанцию. Когда рядом не было ни Димы, ни Максима, вовсе отказывалась с ней говорить, лишь отвечала что-нибудь односложное, будто отмахивалась от надоедливой мухи. А ведь они могли бы подружиться. Тогда не осталось бы никакой ревности.

– О чём думаешь? – неожиданно спросил Максим.

– Я… – Аня растерялась. – Думаю, что Дима себя странно ведёт.

– Это точно. Не знаешь, какие там у него сегодня дела?

– Не знаю…

Когда Дима установил скрытую камеру в комнате Екатерины Васильевны, Аня решила, что брат вообще попросится жить у Максима – будет сторожить камеру и захочет первым увидеть запись. А сегодня Дима вдруг отказался ехать в Клушино. Сказал, что будет занят. Судя по всему, сам был этому не рад, но как-то объяснять свою занятость отказался. Аня давно хотела поговорить с родителями, но пока не решалась. Слышала, как они изредка ругались с Димой и делали это подозрительно тихо – так, чтобы Аня ничего не услышала. К тому же Дима по меньшей мере два раза в неделю куда-то исчезал. Оставалось надеяться, что он ходит на свидания. Аня улыбнулась. Она бы многое отдала, только бы посмотреть на девушку брата.

– Кристина подъедет часам к трём, – сказал Максим, вновь и вновь просматривая стихотворение, записанное его отцом. – Вот почему так?

– Что?

– Не мог он просто оставлять какие-нибудь заметки в книгах? Писать что-нибудь на полях, подчёркивать? Нет. Он лучше будет разбрасываться шифровками и всякими загадками. – Максим вернул Ане телефон.

– О чём ты?

– Да так…

Аня теперь не сомневалась, что приехала из Испании вовремя. Значит, предчувствие не подвело. Оставалось следить, чтобы Дима не наделал глупостей. Если бы Аня могла, она бы вовсе увезла его подальше от Москвы. Надеялась, что родители возьмут Диму с собой, они как раз собирались летом в Грецию. В конце концов, могли бы отправить его куда-нибудь подальше, например, на стажировку.

Екатерина Васильевна уехала в Петербург на встречу с женой Погосяна, а Корноухов предупредил Максима, что весь день проведёт в Менделеево, в Доме метролога – он размечал по стенам места под вырезанные им панно.

Дом в Клушино был в их полном распоряжении, и всё же Максим торопился. Когда они приехали, оставил Аню на кухне, а сам отправился в мамину комнату. К тому времени, как Аня принесла ему кружку чёрного чая с бергамотом и блюдце холодных сырников – единственное, что удалось найти готового, – Максим уже подсоединил камеру и скопировал себе в папку объёмный файл видеозаписи.

– Ну как? – спросила Аня, пройдясь по комнате.

Здесь приятно пахло ополаскивателем для белья. Ане было неловко вот так, за спиной Екатерины Васильевны, ходить по её спальне, поэтому она старалась ничего не трогать. И только удивилась, заметив на стене в изголовье маску – ту самую, что раньше висела в гостиной: с рогатой синей головой, с тремя глазами, большой пастью и застывшими деревянными языками пламени.

– Сейчас посмотрим…

Максим включил запись. Стал проматывать вперёд по несколько минут. На экране неизменно держалось тёмное изображение клавиатуры. С такого ракурса была видна грязь под её клавишами. Кажется, Максим тоже обратил на это внимание – несколько раз продул клавиатуру, словно её можно было так очистить.

На четвёртом часу клавиатура сдвинулась, зажёгся свет. Появились руки Екатерины Васильевны. Аня узнала её по коротким ногтям, покрытым полупрозрачным лаком. Указательные пальцы коротко отбили пароль, но их движения были скрыты средним и безымянным пальцами левой руки. Не получилось ничего разобрать.

Максим несколько раз просмотрел этот фрагмент. Затем стал проматывать запись дальше.

За шестнадцать часов, пока работала камера, Екатерина Васильевна лишь дважды набирала пароль. Во второй раз она ещё больше сдвинула клавиатуру. Там вообще ничего не удалось разглядеть.

Пришлось вернуться к записи на четвёртом часу.

Максим просматривал её вновь и вновь. Пробовал повторить движения мамы – видел, что они сосредоточены где-то по центру клавиатуры. Вспомнил, что Димина камера записывает звук. Включил колонки и по щелчкам клавиш высчитал, что пароль составляют четыре буквы.

Чай в кружке перестал пари́ть. На его поверхности собралась едва заметная коричневая плёнка. Максим не вспоминал о нём. К сырникам даже не притронулся.

Аня села рядом. Вглядывалась в затемнённое изображение, потом смотрела на клавиатуру. Подумала, что их задумка с камерой провалилась, но тут Максим сделал очередную попытку, и «Виндоус» огласил комнату приветственной мелодией.

– Получилось! – вскрикнула Аня.

– Да, – отчего-то с раздражением сказал Максим.

– Ты чего?

– Перс.

– Что?

– Я перепробовал десятки вариантов, вспомнил имена и фамилии всех наших родственников, даже пробовал ввести улицу, на которой в Иркутске живут мамины родители, а про кота не вспомнил.

– Пароль – «Перс»?

Максим кивнул и, как только загрузились все программы, открыл «Оперу».

Аня тем временем отправила Диме эсэмэску, написала ему, что план с камерой сработал на отлично. Оставалось забраться в почту.

Когда приехала Кристина, пришлось ненадолго отвлечься. Максим вышел встречать её к калитке. Вскоре они уже втроём всматривались в перечень писем из папки «Входящие». Пароль от почты, к счастью, не потребовался – браузер его сохранил и не запрашивал.

Писем было много. В основном реклама. Несколько частных писем, заглядывать в которые Максим не собирался. Письма с работы. Электронные билеты на поезд. Несколько заказов из онлайн-магазинов. И всё. Максим пролистал до декабря прошлого года, но сообщений от краеведа не обнаружил.

– Значит, мама их удалила…

– Может, он писал на другую почту?

– Нет. У мамы одна почта. И я видел, как она открывала первые письма про нестыковку дат.

– Мда… – Кристина, как и всегда, одетая во всё тёмное, отошла от компьютера.

Сегодня на ней была тёмно-синяя шифоновая блузка с воротником-стойкой и стянутыми в локте рукавами три четверти. Из-под блузки просвечивала чёрная футболка. Не лучшее сочетание, если учитывать чёрные левайсы, белые носки и не самую опрятную причёску со взъерошенной чёлкой.