Город Солнца. Глаза смерти - Евгений Рудашевский

– Они искали город? – наугад бросил Максим. – Город с колониальными домами, в окружении…

– Не-знаю-нет-нет-уйдите! – в диком порыве, ломая голос и ударяя ладонями по столу, закричал Покачалов.

Дёрнул головой, и пот брызнул с его лица. Между губ протянулись нити белой вспененной слюны. Покачалов, приоткрыв рот, дышал тяжело, протяжно, и нити изгибались в такт его дыханию.

Крик гулко хлестнул по темени. Максим, не сдержавшись, простонал. Покачалов, кажется, даже не заметил этого, однако Аня встревожилась:

– Макс…

– Подожди.

– Уйдите, я прошу вас. – Покачалов уже не кричал. Только жалобно выдавливал из себя слова. Навис над столом так, что задрожали руки. Казалось, он упадёт в обморок.

– Но это возможно? – не отставал Максим.

– О чём вы…

– Что отец и Скоробогатов искали именно город?

– Не знаю… Шустов много чего искал… Города, святилища, храмы, сундуки… Откуда мне знать… Уходите…

Аня переступила через порог и потянула Максима за руку.

– Вы хорошо знали отца. Лучше, чем я.

– Сомневаюсь, что кто-то вообще по-настоящему знал Шустова… Даже Катя…

– Что там, в этом городе, могло быть такого? Почему отец пожертвовал всем: семьёй, друзьями, работой? Быть может, жизнью?

– Не знаю… – Покачалов безостановочно мотал головой. Волосы на макушке топорщились чёрными масляными стрелами; он не замечал этого, не пытался их пригладить. – Шустова… его интересовали тайны… Только тайны… И он всему знал цену… И если всем пожертвовал, значит, эта тайна была великая.

– Mysterium tremendum, – обречённо произнёс Максим.

Покачалов опять сдавленно захихикал. Это словосочетание было ему знакомо, и, судя по всему, даже слишком хорошо.

– Пойдём, – позвала Аня.

– Последний вопрос. И мы уйдём. У нас была картина. Её оставил отец. Картину украли. Теперь у нас ничего нет. Но люди Скоробогатова всё равно чего-то хотят. Чего они добиваются? И почему не придут ко мне, не спросят напрямую?

Покачалов теперь давился смехом. Дрожал всем телом.

– Уходим, – опять позвала Аня.

На этот раз Максим не сопротивлялся.

Выйдя из антикварного магазина, остановился. После каморки с архивом «Изиды» городской воздух показался свежим, ничуть не хуже лесного.

Мимо шли прохожие, катились машины. Где-то поблизости играла музыка. Пахло свежей выпечкой. Спокойная, ничем не потревоженная жизнь безликого города.

– Теперь в Клушино? – спросила Аня, сев за руль. – Ты как вообще?

– Голова раскалывается.

– Заедем в аптеку.

– Не надо.

– Папа всегда говорит, что головную и сердечную боль терпеть нельзя, – настаивала Аня. – Просто купим таблетки.

– Хорошо.

Когда они свернули на Новинский бульвар, Максим в отчаянии выругался.

– Что?

– Тот листок. Ну, со стихами. Надо было забрать. Там ведь…

– Я его сфотографировала. – Аня протянула Максиму разблокированный телефон.

– Сфотографировала? Отлично. Ты молодец, Ань. Я даже не заметил.

– Ты был не в себе.

– Говорю же, голова.

– Да, понимаю. Так что там за стихотворение?

– Не знаю.

– Может, очередная шифровка?

– Вряд ли.

Максим зашёл через свой смартфон в интернет. Ввёл в поисковик первую строку и сразу нашёл автора.

– Стихотворение настоящее. Значит, не шифровка. Мирра Лохвицкая, пятый сонет.

– Кто это?

– Не знаю. Сейчас посмотрим. Поэт. Сестра Тэффи.

– Чья сестра?

– Ну, «отчего гимн-азия, а не гимн-африка, отчего кот-лета, а не кошка-зима?».

– Что?

– Не обращай внимания. Мы Тэффи в универе проходили. А про Лохвицкую я раньше не слышал.

Заехали в аптеку. Аня сама купила Максиму обезболивающее. Он выпил сразу две таблетки, и они ещё не выбрались на Ленинградку, когда боль поутихла. Теперь Максим мог спокойно, вдумчиво прочитать выписанные отцом строки:

– И что это значит? – поморщилась Аня.

– Счастливым умер он. Он видел вечный свет, – задумчиво повторил Максим, а следом вспомнил то, что мама говорила об отце: – Сгореть дотла, но в последнее мгновение обрести великое знание.

– О чём ты?

– Кажется, отец в самом деле был безумен.

– Значит, с «Изидой» у нас тупик? Мы так ничего и не выяснили.

– Ну почему же? По крайней мере, теперь мы точно знаем, с кем столкнулись.

– Скоробогатов?

– Да.

– Мы и раньше это подозревали.

– Подозревали. А теперь знаем.

– При этом не имеем ни малейшего представления о том, над чем они с твоим папой работали?

– Это да… Надеюсь, в маминой почте найдутся какие-нибудь ответы.

– Думаешь, Покачалов действительно позвонит тем людям? Доложит, что мы приходили?

– Уверен.

– Не боишься?

– Нет. Ничего нового он им всё равно не скажет.

Кристина даже не попыталась прикрыть синяк консилером. Будто нарочно выставляла его напоказ. Зачем? Надеялась на сочувствие? Сейчас и так всё крутилось вокруг неё. Макс часто о ней вспоминал, чуть что – звонил именно Кристине. Едва они выехали из Москвы, сразу набрал её номер – пересказал ей всё, что удалось узнать от Покачалова. Зачитал стихотворение про Изиду. Чтец из него, правда, был так себе.

И Дима в последние дни говорил о Кристине. После той встречи в Клушино сразу полез в интернет искать её в социальных сетях. Правда, ничего не нашёл. Только пустой «Фейсбук» и закрытый «Инстаграм» с парой сотен подписчиков. На этом не успокоился. Вместо того чтобы, как ему поручил Макс, искать информацию о Скоробогатове, пытался раскопать что-нибудь по Абрамцеву и его дочери. Пустая трата времени.