Сестра - Луиза Дженсен

Передо мной был лестничный марш, но я направилась в узкий проход и шагнула в комнату слева от меня. Гостиная оказалась больше, чем я ожидала, и была светлой, несмотря на низкий балочный потолок. Зимнее солнце вливалось сквозь стеклянные двери, освещая пыльную решетку настоящего камина. Значит, здесь светло летом и уютно зимой. Подскакивая на цыпочках, я оглядывалась вокруг. Здесь хватит места для компактного стола и стульев, а также для книжного шкафа и дивана. Если мы купим диван-кровать, мама сможет приезжать и ночевать здесь. Я рисовала в воображении старинный сервант, на котором будет стоять мой проигрыватель для пластинок. Здесь было идеально. Сад простирался, узкий и длинный, с теплицей в конце.

– Дедушке и бабушке здесь очень понравится.

– Там есть и огород, где-то под снегом.

Кухня была напротив гостиной, меньшего размера, потому что находилась под лестницей. Тут была мойка у окна, выходящего на мощеную террасу с кормушкой для птиц.

– Ты сможешь смотреть на птиц, когда будешь мыть посуду, – улыбнулся Дэн и поднял руки вверх, прежде чем я успела его стукнуть. – Просто шучу. Куплю бархатцы.

Наверху была большая главная спальня, вторая спальня поменьше, в которой будет спать Чарли, и ванная комната с отдельно стоящей закругленной ванной и маленькой душевой кабинкой в углу.

– Не могу себе представить, что все это мое. Это так по-взрослому.

– Ты совершенно взрослая. – Дэн встал у меня за спиной и положил руки мне на плечи. – Тебе здесь нравится?

– Не то слово. – Это было место, в котором я могла жить. В котором могла любить.

– Я так и знал, что тебе понравится. Мы могли бы подать заявку, если хочешь.

Я оглядела пустую комнату, представила себе, как до конца жизни по воскресеньям мы лежим здесь в кровати с Дэном, читаем газеты и едим сандвичи с беконом. Я была уверена, что он и есть тот самый, мой единственный. Мне вспомнились мамины слова.

– Дэн. Ты надел бы ради меня розовую пачку?

– Что? Зачем?

Я взяла его руки в свои.

– Это важно. Надел бы, если бы я попросила?

– Я надел бы для тебя все, что угодно… Но только не на людях.

Я хихикнула.

– Когда мы можем переехать в этот дом?

– Не раньше чем через несколько недель, но мы можем прямо сейчас его опробовать.

И мы занялись этим на голом полу.

На главной улице я поцеловала Дэна на прощание, он хотел пойти в офис и сделать заявку на коттедж. Скорее всего, ее примут. Я была так взволнована. Скользя сапогами, я побежала к парку, откуда была кратчайшая дорога домой. Кожа на пятках будет стерта до мяса, но мне было наплевать. Я хотела попасть домой как можно быстрее, но, когда на полном ходу завернула за угол, мне пришлось резко затормозить. При входе в парк, сцепив руки за спиной, стоял полицейский. Между стойками ворот была натянута желтая лента с надписью «Прохода нет».

Пришлось идти по улицам, где снег быстро превращался в кашицу. Сапоги шлепали по тротуару, разбрызгивая талую слякоть. К тому времени как я свернула на нашу улицу, джинсы промокли насквозь. Возле нашего дома стояла полицейская машина. Несмотря на холод, меня бросило в жар. Охваченная паникой, я побежала к входной двери. Когда я ворвалась в гостиную, бабушка и дедушка сидели на диване. У камина стояли двое полицейских. Мне хотелось, чтобы бабушка отчитала меня за то, что я наследила на ковре мокрыми сапогами, но она сидела, опустив взгляд на лежавшие на коленях руки, а заговорил со мной дедушка:

– Сядь, Грейс. Мы должны тебе кое-что сказать.

Картонная коробка стоит на кофейном столике, маленькая и неподвижная. Когда Миттенс впервые прибыла домой в коробке, та подрагивала, потому что кошка копошилась внутри, горя желанием высвободиться и обследовать новую обстановку. Теперь ей уже никогда ничего не придется обследовать. Слезы жгут глаза, но я их сдерживаю. Я не сломаюсь. Во всяком случае, не сейчас.

Я несусь вверх по лестнице и врываюсь в комнату Анны. Что-то в ней изменилось, и когда я рывком распахиваю дверцы шкафа, там звякают друг о друга пустые вешалки. Ящики пусты, если не считать бумаги с розовым ароматом для их выстилания, которую я специально для нее купила. Звонит мой мобильный – это Дэн. Я отклоняю звонок, набираю номер Анны. Ее телефон выключен.

Хлопает калитка, и я несусь вниз. К тому времени как Дэн отпирает входную дверь, я, внешне спокойная, сижу на диване. Внутренне же я готова его убить.

– Грейс? Что с тобой? Хлоя сказала, что тебя вроде затошнило.

Я пристально смотрю на Дэна:

– Да, меня тошнит. Тошнит от твоей лжи.

Дэн ставит китайскую еду на стол, рядом с коробкой Миттенс. Жир сочится сквозь бумажную коробку, и от запаха чоумейн мне делается дурно.

– Что происходит?

– Это ты мне скажи, Дэн. – Я говорю с ледяным спокойствием.

Он крутит на пальце ключи, смотрит в пол и ничего не говорит.

Я прихожу ему на выручку:

– Хлоя сказала, что Анна работала барменшей в футбольном клубе.

Дэн тяжело опускается в кресло и наклоняется вперед, закрыв голову руками.

– Дэн, ты знал ее до того, как она пришла к нам?

– Да. – Голос у Дэна так тих, что я его почти не слышу.

– Что? Повтори. Мне не слышно.

– Да, Грейс. Я…

– Она действительно сестра Чарли или это очередная ложь?

Дэн что-то мямлит, но я не могу разобрать ответ.

– Кто она, Дэн? – ору я.

Плечи у Дэна трясутся, он прижимает ладони к лицу, и я отдираю их, царапая ногтями тонкую кожу на запястьях.

– Кто такая Анна, черт побери?

– Прости, мне так неловко, Грейс. – Капают слезы, но это слезы не мои. Я стою, откинувшись назад. Не верю, не понимаю. Дэн утирает нос рукавом. – Я сделаю нам выпить.

Я слишком ошеломлена, чтобы возражать, и он идет на кухню, и, когда возвращается с двумя бокалами и бутылкой мерло, все это могло бы выглядеть как очередной уютный вечер дома – если бы только не мертвая кошка на столе.

Мы сидим на противоположных концах дивана. Дэн наливает в бокал вина, я мгновенно его осушаю и подставляю бокал для новой порции. Воцарившаяся между нами тишина душит, и я стаскиваю с себя свитер.

– Говори.

Дрожащими руками Дэн сжимает бутылку вина, наполняя свой бокал. Я думаю об этой руке, которая касалась меня. Касался ли он Анны? Мне хочется кричать.

– Ты же знаешь, мне нелегко было, когда ты расклеилась после смерти Чарли.

– Бедняжка. – Мой голос сочится сарказмом.

– Грейс, пожалуйста, послушай. Мне полагалось быть сильным ради тебя, но мне было трудно справляться после ее смерти. Я знал ее так же долго, как и ты. Даже дольше.