Фреон - Сергей Клочков

Я вздохнул. Чувствовал я неправоту «фримена» в этом вопросе, но спорить с ним — дело бесперспективное. Так-то у него всё ладно выходит, хотя и отдаёт цинизмом. Да ладно, нашёл, о чём думать, сталкер… раньше тебя эти вопросы вообще никак не задевали. Да и сейчас это последнее, о чём стоило бы беспокоиться.

— Харе, мужики. Прекращаем трёп, это дело на привале хорошо, а до него ещё добраться надо.

И снова к биноклю… глаза уже болят, честное слово. Действительно, ну, ничего такого не видно в посёлке, не считая этого пузыря над трактором. Ни проплешин, ни выгоревших участков, нигде воздух не дрожит. Обычные крыши из серого, покрытого пятнами лишайника шифера. Обычные стены и окна с целыми стёклами. Детский трёхколёсный велосипед у калитки, заборы, столбы с оборванными проводами. Тишина, только шуршит, посвистывает неугомонная «ветродуйка» у обочины. А так — тихо совсем, даже ветка не шевельнётся. Ладно, пойдём потихоньку. В другое время обошёл бы я этот посёлок десятой дорогой, но было подозрение, что как раз тут, под слоем земли, пролегает та самая затопленная ветка от Агропрома, да и вполне может быть, что в подстанции или трансформаторной будке выходит замаскированная вентиляционная шахта. Так что посмотреть надо… да и ночь скоро. Каким бы жутким, гнилым посёлок ни был, но ночевать в Зоне под открытым небом слишком опасно, а если забраться на чердак и лестницу втащить или в погреб залезть, ежели там «киселя» нет, — от половины тварей уже защита. А о том, чего я на самом деле боялся, даже и говорить неохота. Подумают ребята, что совсем Фреон крышей поехал. Ждать больше нечего, всё уже осмотрено, и пора идти. Подъём — и вперед…

Ересь своё дело выучил чётко: болт с пучком магнитофонной ленты тюкнул об асфальт, прокатился, замер, и отмычка уже намного спокойнее, чем раньше, пошёл его подбирать. Бросок, снова ждём, и очередная гайка летит уже к обочине — очень мне не нравятся лохмотья на шлагбауме и «мыльный пузырь», который уже вполне различимо шипел, словно радиоприёмник, не поймавший сигнала. Обойти по широкой дуге, дальше…

Вот и Сокол. Ну или Васята, теперь уже не поймёшь: лежит на пороге маленького кирпичного домишки пустой комбинезон, выцветший до грязной белизны, откатился в сторону углепластиковый, усиленный кевларом шлем, тоже пустой, а рядом ржавый до красноты дробовик и рюкзак, весь в каких-то полосах и странных пятнах. Ни костей, ни волос, ничего нет — только густые чёрные разводы на плитках дорожки и крыльца. И ничего такого не вижу, что могло сталкера уработать, — обычный порожек, дверь деревянная с вычурной алюминиевой ручкой, полутёмная терраса. Может, ничего уже и нет, была аномалия, да сплыла, однако уверен я: там оно. До сих пор там, висит в воздухе дверного проёма невидимой дрянью, и в дом этот я точно не пойду.

В гарнитуру «Кольчуги-2М» входили такие полезные штуки, как вмонтированные в один из слоев нетканого материала тонкие эластичные провода. Достаточно было воткнуть штекер в детектор на поясе, как «просыпался» маленький, не больше стёклышка от наручных часов, но при этом прочный и гибкий монитор на левом запястье. А из ворота костюма можно было вытянуть крошечный наушник, смоделированный таким образом, чтобы не глушить внешние звуки, но при этом подавать сигналы, хорошо различимые для тебя, но совершенно неслышные окружающим. Исключительно полезная это вещь, настолько просто и грамотно сделанная, что не нужно уже было бояться выдать себя писком детектора, зачастую настолько громким в местной тишине, что проще было ходить по Зоне с барабанным боем и надписью на всю спину «пристрели или съешь!». Детектор в прохладное, безветренное утро слышно было порой за полсотни метров, факт, что много бродяг из-за этого с жизнью попрощались. А в беззвучном режиме машинку держать — тоже засада: постоянно перебегать взглядом с экрана на местный пейзаж и обратно удовольствие сомнительное, да и внимание рассеивается. Ходит среди бродяг байка одна, что легендарный Ворон, первый из всех сталкеров и, пожалуй, самый удачливый, не в Зоне сгинул, как думают, а в центральный отдел НИИАЗ, что в Москве, на должность главного консультанта устроился. И большую часть самых полезных штук, что в Зоне выжить помогают, именно он и разработал. Правда это скорее всего. «Ботаническая» оранжевая дрянь, на разработку которой громадные деньжищи были угроханы, для местных условий оказалась почти неприменима. Сами же «ботаники» перед выходом в Зону старались испортить свои «Ксеноны», хотя бы даже гвоздём порвать или кислотой из пробирки обжечь, благо, что такого вредительства никчёмному комбинезону хватало с избытком. А потом заявку оформляли не на что-нибудь, а именно на «Кольчугу». Киевский «Покров» вплоть до пятой модели оказался тоже порядочной дрянью, практически ни от чего не защищающей, зато замечательно горящей: пластиковая броня, рассчитанная на защиту от пистолетных пуль и осколков, от оных совсем не спасала, но зато весело загоралась даже от угля из костра. Торговцы, по дешёвке накупившие «Покровов», старались всучить их зелени, настырно прущей в Зону, или же распускали на тряпки: мягкая и очень прочная подкладка этих костюмов была обработана особым антисептиком и годилась как в качестве перевязочного материала, так и в роли портянок: ни запаха, ни грибка не будет, проверено.

В наушнике едва слышно начало тикать, словно к уху поднесли наручные часы. Порядок… значит, детектор работает, ловит торсионное излучение, сканирует гравитационные искажения и тепловые очаги. Нет сухого, царапающего звука счётчика — значит порядок и с радиацией, не слышно и короткого частого писка — похоже, аномальная активность невысока. Впрочем, это только похоже. Например, не чувствует детектор одну из самых странных и при этом поганых аномалий — «струну». Бывает, что тянется между холмами, домами или даже стенками в коридоре тончайшая ниточка не то скрученных в жгут энергий, не то какой-то загадочной материи, настолько тонкая, что глазом она не видна, и только при ярком свете может быть заметно лёгкое серебрение, словно от осенней паутинки в лесу. Сволочная это штука… от гаек и болтов толку никакого нет, разве что случайно её при броске заденешь. От приборов тоже пользы ноль. И как бы медленно ни шёл, говорят, даже не чувствуешь первую секунду, что паутинка эта уже и комбез без всякого сопротивления разрезала, и тело глубоко распластала. Бывало, и пополам сталкера вместе с рюкзаком, если быстро шёл, руки-ноги отлетали. «Струны» только на «новых» территориях попадаются, и если где эту пакость нашли, то туда сталкеры почти не ходят или же прут длинный срезают и перед каждым шагом пространство перед собой обмахивают. Помню я, как меня ледяным потом прошибло в Красном лесу, когда брошенная гайка аккуратно пополам развалилась, словно не из стали она была, а из тёплого масла, и на срезах так гладко и ровно вышло, что настоящие маленькие зеркальца получились. А здесь улочка между домами узкая, мало ли…

— Слышь, Ересь… на вот, хворостину возьми. — Я отломил длинный прут ивняка. — Будешь вперёд идти, перед собой помахивай.

— Чё, это типа мух гонять? — Ишь, лыбится…

— Делай, что говорю.

Посмотрел на меня Философ, сразу посерьёзнел и взялся за ветку.

И не отпускает меня неприятная такая щекотка, знакомая ещё с детства… вот как на качелях взлетаешь и вниз ухаешь, а в мыслях, что верёвка старая, перетёрлась уже на гвоздях, и вот-вот на землю с размаха брякнешься и что-нибудь себе переломаешь. Пять человек тут гикнулось… ну и местечко, ё-макля. И добро, аномалии было бы видно здесь — так нет же… посёлок как посёлок. Нормальный. Чистый.