Вечная месть - Крейг Расселл

Фабель поразмыслил над словами Ланга. Сказанное о Хаузере отлично подходило и Грибелю, только в несколько иной форме.

— Все мы такие, — заметил Фабель. — В той или иной степени.

На обратном пути в Полицайпрезидиум Фабель в машине обсудил Ланга с подчиненными.

— Я все перепроверю, — сказала Анна, — но, честно говоря, алиби не до конца освобождает Ланга от подозрения в убийстве Хаузера. Если он из ресторана прямиком направился в квартиру Хаузера и если допустить не совсем верное определение времени смерти, то он вполне мог успеть.

— Для этого придется временной промежуток слишком уж увеличить, — возразил Фабель. — Хотя, должен признаться, что-то в этом Ланге меня беспокоит. Но главное в другом: предложенная тобой последовательность событий не вписывается в показания Шулера. Он видел Хаузера с гостем, сильно смахивающим на Ланга, где-то между одиннадцатью и половиной двенадцатого. А у Ланга на это время железное алиби.

Фабель высадил Анну с Хэнком у Полицайпрезидиума и направился домой в Позельдорф. Теплой летней ночью Гамбург переливался огнями. У Фабеля в подсознании что-то сильно свербело, замутняя мысли о расследуемом деле, но усталый мозг никак не желал отбросить помеху. Ведя машину, Фабель вдруг осознал: это дело начинает его бесить. Дело без зацепок. И это означало, что прорыва может не быть до тех пор, пока убийца не нанесет новый удар. Учитывая, что он убил двоих за двадцать четыре часа и с тех пор затих, не исключено, что работа убийцы завершена. И что он останется безнаказанным.

Полночь. Гриндельфиртель, Гамбург

Когда Фабель ехал домой от Полицайпрезидиума, Леонард Шулер сидел в своей однокомнатной квартире в Гриндельфиртеле, подсчитывая заработанные очки. Ему не предъявили никаких обвинений. Он сознался в краже велосипеда, сообщил, что в ту ночь имел при себе набор квартирного вора, но, как сказал старший полицейский, их это не интересовало. Старший полицейский и вправду напугал Шулера, пригрозив сделать из него приманку для психа, оскальпировавшего тех мужиков. Но хоть Леонард и перепугался, соображаловки не растерял: у него хватило ума не говорить ничего сверх необходимого минимума. Причина, по которой угрозы старшего полицейского так напугали Леонарда, состояла в том, что ему удалось куда лучше рассмотреть того парня в квартире, чем он признался в полиции. А парень в квартире преотлично рассмотрел Леонарда.

Шулер намеревался залезть в квартиру, если там никого не окажется, и распланировал свой отход чуть лучше, чем обычно. Довольный, что сумел вскрыть замок цепочки велика, он оставил его у стенки на аллее, прежде чем просочиться во внутренний дворик. Та ночь была не очень темной, но когда Леонард обогнул дом, то увидел, что внутренний дворик погружен в тень окружающих строений. Шулер поначалу воспринял это как подарок для взломщика, но вскоре понял, что кто-то из обитателей дома озаботился проблемами безопасности — сработал датчик движения и зажегся яркий свет. Шулер на мгновение ослеп и не глядя шагнул вперед. Должно быть, мусорные баки были полны, потому что он споткнулся о бутылки, стоявшие рядом с баками, и они с грохотом покатились по брусчатке дворика.

Шулеру потребовалось время, чтобы глаза привыкли к внезапному яркому свету. И тогда он увидел обоих мужчин. Неловкость Шулера явно нарушила их беседу, они подошли к окну и посмотрели прямо на него — он находился метрах в полутора от окна. Один из мужчин был постарше, и теперь Шулер знал, что это был Хаузер, а второй помоложе. Выражение лица молодого мужчины — точнее, отсутствие всякого выражения — и перепугало Шулера до полусмерти. А сейчас его охватывал еще больший ужас при мысли об этом человеке — ведь он знал, что потом произошло.

Он видел мертвое, бесстрастное лицо убийцы.

Когда Шулер вновь и вновь вспоминал этот взгляд и жуткое спокойствие мужчины, точно знавшего, какое чудовищное деяние будет вот-вот совершено, его пробивала дрожь.

Старший полицейский Фабель был прав. Он точно описал чудовище, отправляющее людей в ад, прежде чем убить. Шулер не желал иметь с этим ничего общего. Кем бы — или чем бы — ни был этот убийца, полиция его никогда не поймает.

А сам Шулер теперь оказался вне игры.

09.10. Полицайпрезидиум, Гамбург

Фабель сидел за рабочим столом с семи тридцати. Он снова просмотрел досье БКА, полученные от Ульриха, и перенес в свой альбом, который достал из ящика стола, максимальное количество информации.

Затем он позвонил в офис Бертольда Мюллер-Фойта. После того как Фабель представился, ему сообщили, что сенатор по охране окружающей среды работает дома, как он часто делает, чтобы пореже ездить на машине и в результате наносить меньше вреда природе. Секретарь Мюллер-Фойта сказала, что тем не менее может прямо сейчас согласовать для Фабеля время встречи с сенатором на сегодня и перезвонить.

Фабель позвонил еще в одно место — Хэнк Герман достал для него номер телефона Ингрид Фишманн, журналистки.

— Алло, фрау Фишманн? Говорит гаупткомиссар Йен Фабель из полиции Гамбурга. Я работаю в Комиссии по расследованию убийств и в данный момент веду следствие по убийству Ганса Йохима Хаузера. Скажите, не могли бы мы с вами встретиться? Думается, у вас есть для меня информация.

— О!.. Понятно… — Голос женщины на другом конце провода казался более молодым и авторитетным, чем Фабель почему-то ожидал. — Хорошо… Как насчет трех часов в моем офисе?

— Отлично. Спасибо, фрау Фишманн. Адрес у меня есть.

Через пару минут после разговора с Ингрид Фишманн перезвонила секретарь Мюллер-Фойта с сообщением, что сенатор согласен встретиться, если Фабель прямо сейчас подъедет к нему домой. Она дала Фабелю адрес за пределами Гамбурга, на южном берегу Эльбы. «Против того, чтобы я накручивал километры, он не возражает», — подумал Фабель, вешая трубку.

Дом Мюллер-Фойта оказался огромным модерновым строением, каждый угол и деталь которого просто кричали о достатке хозяина, и Фабель подумал, что бывший пламенный «зеленый» левак с большим энтузиазмом уступил соблазнам общества потребления. Однако, подходя к главному входу, Фабель заметил: то, что выглядело как синий мрамор, покрывающий фасад, при ближайшем рассмотрении оказалось солнечными панелями.

Дверь открыл сам Мюллер-Фойт. Как запомнил Фабель по встрече в ресторане Лекса, сенатор был невысоким, но крепко сбитым широкоплечим мужчиной. На его загорелом лице сияла широкая белозубая улыбка.

— Герр главный комиссар, прошу… Проходите…

Фабель был наслышан о знаменитом обаянии Мюллер-Фойта: судя по всему, это его основное оружие в поединках как с женщинами, так и с политическими противниками. Но было общеизвестно, что сенатор в любой момент мог свое обаяние выключить. Он умел быть весьма агрессивным и очень резким в высказываниях противником. Политик провел Фабеля в просторную гостиную с отделанным сосновой доской высоким сводчатым потолком и предложил что-нибудь выпить. Фабель отказался.