Вечная месть - Крейг Расселл

— Ну так давай возьмем ублюдка!

Шрайнер мог точно сказать, что преследуемый отлично знает район. Велосипедист неожиданно свернул налево, на Эйффлерштрассе, двигаясь навстречу одностороннему движению, вынудив Шрайнера вновь ударить по тормозам, чтобы избежать столкновения со встречным «фольксвагеном». Шрайнер выскочил из машины и побежал по тротуару за велосипедистом. Рейнхард мчался за ним по пятам, а вслед им неслась отборная ругань водителя «фольксвагена». Велосипедист удалялся. Оглянувшись, он ухмыльнулся полицейским и вскинул кулак жестом победителя. Только радовался он недолго: не заметивший гонку по тротуару водитель припаркованной машины резко открыл дверцу, задев проезжавший велик, в результате чего тот влетел в стену дома. К тому моменту, когда упавший велосипедист, перевернувшись на спину, принялся потирать разбитое колено, оба полицейских его нагнали и встали над ним, взяв под прицел.

— Лежать! — рявкнул Рейнхард. — Руки за голову!

Велосипедист в точности выполнил приказ.

— Ладно, ладно… — Он покосился на нацеленный ему в голову пистолет. — Признаюсь, черт побери! Украл я этот долбаный велик!

21.10. Полицайпрезидиум, Гамбург

Фабелю было совершенно ясно, что сидящий в комнате для допросов бледнолицый светловолосый молодой парень не имеет никакого отношения к убийству Ганса Йохима Хаузера. Леонард Шулер смахивал на ослепленного светом фар зверька. Фабель прочел в криминальном досье парня, что он мелкий преступник, значит, попросту не тянет на роль убийцы Хаузера.

Фабель прислонился к стене у двери комнаты. Вести допрос он поручил Анне и Хэнку.

— Не слышал я ничего ни о каком убийстве, — заявил Шулер. Его глаза метались от одного полицейского к другому, он словно искал подтверждения, что ему верят. — Ну то есть я слышал, что этого Хаузера грохнули, но, до того как меня взяли, я знать не знал, что это от его дома я угнал велик.

— Ну что ж, — улыбнулась Анна. — Плохая новость для тебя в том, что ты единственный подозреваемый на данный момент. Герр Хаузер прикрепил свой велосипед на цепочку, когда приехал домой примерно в десять вечера, а уборщица обнаружила несчастного уже без волос в девять утра. Таким образом, нам известен один человек, точно находившийся около него в этот временной промежуток. Ты.

— Да не был я около него! — возразил Шулер. — Ноги моей не было в квартире. Я просто увидел велик и спер.

— Во сколько точно это было? — спросил Хэнк.

— Где-то около одиннадцати — половины двенадцатого. Я пил с друзьями, ну и, наверное, малость перебрал. Шел по улице и увидел велик. Вот и подумал: за каким… мне идти пешком, если могу доехать? Это же просто шутка. Ну схохмил я. Велик был на цепочке, но я сумел открыть замок.

— Чем? Судя по тому, что нам удалось выяснить, герр Хаузер очень дорожил своим велосипедом, и я могу предположить, замок у него довольно надежный.

— У меня с собой была отвертка… — Шулер помолчал. — Ну и кусачки.

— То есть ты обычно ходишь выпить с друзьями с полными карманами инструментов? — Хэнк выложил на стол пластиковый пакет для хранения улик. — Все это было при тебе во время ареста… Отвертка, кусачки, полотно ножовки и — что самое интересное — две пары одноразовых латексных хирургических перчаток. Я никак не могу сообразить, то ли ты дежурный столяр, то ли работающий в ночную смену хирург.

Шулер снова посмотрел на Хэнка, потом на Анну, словно надеясь получить от них подсказку, как себя вести.

— Слушай, Леонард, — продолжил Хэнк. — У тебя три судимости за проникновение в чужое жилище и одна — за кражу машины. Вот почему ты ударился в бега, когда полицейская машина пыталась тебя догнать. Не из-за того, что ехал на краденом велосипеде, — ты мог спокойно заявить, что нашел его где-нибудь. Ты присматривал квартиру для взлома, как и в ту ночь, когда украл велик. И мне с трудом верится, что тебе не пришло в голову пошуршать по окрестностям, прикидывая, нет ли еще чего, что можно спереть.

— Да говорю же… Я и близко не подходил к квартире Хаузера. Слегка ужрался, ну и тиснул велик. Господи ты Боже мой, вы что, и впрямь думаете, я бы стал на нем рассекать, если бы грохнул хозяина?

— Верно замечено… — Фабель оторвался от стенки, взял стул и сел рядом с Шулером. Наклонившись поближе к молодому человеку, он спокойно, со взвешенной угрозой продолжил: — Я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал, Леонард, и четко понял, о чем я говорю. Я охочусь за людьми. И в этом конкретном случае я охочусь за весьма специфическим человеком. Как и я, он тоже охотник за другими людьми. Разница в том, что он подкрадывается к ним, хватает и делает с ними вот это…

Фабель, взглянув на Анну, нетерпеливо прищелкнул пальцами. Та протянула ему досье с фотографиями, сделанными на месте преступления. Фабель вынул один снимок и сунул Шулеру под самый нос. Так близко, что молодой воришка вынужден был отодвинуться. Когда Шулер посмотрел на фото, его передернуло от отвращения. Фабель отодвинул фотографию и показал следующую:

— Видишь, что делает этот парень? Вот кто меня интересует, Леонард. Вот кого я ищу. Ты же лишь жалкий кусок дерьма у меня под ногами. — Фабель откинулся на спинку стула. — Я считаю, что всегда надо обрисовать перспективу в таких делах. И просто хочу, чтобы ты это понял. Ты ведь понимаешь, а, Леонард?

Шулер молча кивнул. Возникла секундная пауза.

— А еще я хочу, чтобы ты понял следующее. — Фабель положил оба снимка на стол. Как и на всех фотографиях с места преступления, цвета на сделанных со вспышкой снимках были яркими и четкими. Мертвые глаза Ганса Йохима Хаузера и Гюнтера Грибеля смотрели в потолок. — Если ты не убедишь меня в ближайшие две минуты, что говоришь чистую правду, знаешь, что я сделаю?

— Нет… — Шулер пытался скрыть испуг. Безуспешно. — Нет… Что вы сделаете?

Фабель встал.

— Я тебя отпущу.

Шулер растерянно хихикнул, посмотрев на Анну и Хэнка. Оба сохраняли полную невозмутимость.

— Я позволю тебе уйти отсюда, — продолжил Фабель, — и позабочусь, чтобы как можно больше народу узнало, что ты главный свидетель по этому делу. Может, я даже позволю какой-нибудь наименее щепетильной из городских газет посчитать, что им удалось выманить у меня твое имя и адрес. Ну а потом… — Фабель жестоко усмехнулся. — А потом, Леонард, мальчик мой, тебе больше никогда не придется нас опасаться. Как уже сказал, я не охочусь на мелкую рыбешку вроде тебя, но могу использовать как приманку. — Фабель снова наклонился к Шулеру. — Ты не понимаешь этого человека. И ни малейшего представления не имеешь о том, как он мыслит. А я его знаю. Я преследовал многих похожих на него убийц. Очень многих. И должен тебе сказать, они смотрят на мир и ощущают его не так, как мы. Некоторые вообще не испытывают страха. Честно. Некоторые — вообще-то большинство — убивают, просто чтобы посмотреть, как кто-то умирает. И лишь немногие из них смакуют смерть так же, как мы смакуем хорошее вино или вкусную еду. Это значит, они любят продлевать удовольствие. Наслаждаться каждым мгновением. И поверь мне, Леонард… если мой приятель поверит, что ты можешь навести нас на него, что ты, возможно, его видел, а он тебя не заметил, он не задумываясь отловит тебя и убьет. Но он не просто убивает. Только представь, каково это — быть привязанным к стулу, когда он надрезает тебе скальп и срывает с твоей головы. И эта боль, этот ужас будут последним, что ты испытаешь в жизни. Вечное мгновение. О нет, Леонард, он не станет тебя просто убивать. Сначала он заберет тебя с собой в ад. — Фабель встал и указал рукой на дверь: — Так что, Леонард, хочешь, чтобы я тебя отпустил?..