Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии - Уэйд Дэвис

«Айида Веддо!» – слышится чей-то зов, но это возглас, будто приглушённый от восторга. Над купальней густеет туман, в струях воды мелькают осколки солнечного света, вдоль панорамы водопада вздымается радуга. Семицветная богиня, ловкая и грациозная, пришла на свидание к своему возлюбленному. Айида Веддо или Радуга, готова к соитию со Змеем по имени Дамбалла – отцом водопадов и кладезем духовной мудрости. Чтобы впустить его в себя, довольно погружения на мелководье, и вот уже сотни фанатиков, одержимых его духом, скользят и извиваются среди мокрых камней.

Согласно легенде, вначале был один Великий Змей, чьи семь тысяч колец, распирая землю изнутри, не давали ей уйти в морскую бездну. В своё время Змей зашевелился, обволакивая по спирали своей зыбкой плотью пустующий космос. В космосе возникли планеты и звезды, и началось земное творение, наполняя эликсиром жизни извилистые потоки горных рек. Вулканическое пекло выстреливало в небо раскалённую лаву, которая, падая на землю в виде молний, заряжала волшебной энергией священные камни. Затем Змей улёгся по дневному маршруту солнца по небу, слившись с ним.

В складках змеиной кожи таился источник вечной жизни, который, хлынув с высоты, наполнил русла рек – колыбель человечества. Падение воды оземь высекло Радугу, которой тут же овладел гигантский Змей. Они сплелись от неба до неба. Плодом их соития было рождение духа, оживляющего кровь. У женщин она сочилась из груди в виде молока, а у мужчины проливалась в виде спермы. Змей и Радуга объяснили женщинам, что этому божьему дару надо повторяться раз в месяц, а мужчинам показали, куда его направлять для продолжения рода. А напоследок они обучили людей причащению кровью, чтобы те, усвоив премудрость Змея, стали подобны духам.

С точки зрения непосвящённого, в самом понятии одержимости есть нечто крайне неприятное, отталкивающее. Грубая и молниеносная, неоспоримая достоверность процесса, недоступного тем из нас, для кого эти боги чужие. Вид абсолютно вменяемого и респектабельного человека, вошедшего в контакт со сверхъестественным, внушает либо страх, либо недоверие, либо глубокую зависть. Психологи, пытавшиеся объяснить данный феномен с научной точки зрения, оказывались во власти чувств, перечисленных выше. Отсюда столько путаницы в их необоснованных умозаключениях. Во-первых, сама система взглядов водуниста содержит пункты, не поддающиеся научной трактовке. Например, вопрос – существуют ли духи, не принимает во внимания веру в них того, кто имеет опыт одержимости. Но с точки зрения посвящённого, или, если угодно, верующего, характерная для этого состояния потеря личности – не что иное, как божья благодать. Тем не менее эту потерю личности психолог квалифицирует как следствие «нервного срыва, с которым у человека нет сил справиться».

Один врач, светило гаитянской медицины, признавая, что одержимость возможна только в строгих рамках ритуала, однако же настаивал, что подобные случаи являются «следствием массовой психопатии в сельской местности, питаемой не личным или коллективным опытом, а генетически суеверной натурой гаитянского крестьянина. Нечто вроде “народного психоза” людей, вынужденных постоянно жить натужно, “на пределе сил”»[152]. Подобные высказывания можно услышать и от специалистов, сочувственно настроенных по отношению к культу водун. Доктор Жан Прис-Марс[153], один из первых симпатизантов этой религии в интеллектуальных кругах, считал одержимость формой поведения «некоторых неуравновешенных личностей с мифоманиакальной конституцией», поясняя последнюю как «сознательную патологическую склонность к сочинительству сказок и преданий».

Пустозвонство многословных пояснений становится очевидным, как только дело доходит до неопровержимых материальных явлений, сопутствующих одержимости. Признавая, что верующий водунист может погружать руки в кипяток без видимого ущерба для здоровья, другой уважаемый гаитянский медик замечает, что «туземцы без наркоза переносят болезненные операции, чьё зрелище повергнет в ужас цивилизованного человека»[154].

Потом он, в порядке излишне смелой гипотезы, вспоминает про пациентов психиатрических больниц, сжигавших себя живьём и не замечавших, как испепеляется их плоть. Забывая напомнить, что пламя, по многочисленным свидетельствам, не причиняет вреда одержимым.

Самое пагубное в этих околонаучных спекуляциях, это представление об одержимости как аномальном поведении, бесповоротно развенчанное антропологами (тем больше оснований им, а не психиатрам верить). Согласно одному этнографическому обзору, среди 488-ми обследованных ими племён, 360-ти знакома та или иная форма одержимости. В том числе и нашему обществу – под названием «транс». От дельфийских оракулов Древней Греции до шаманов дальнего Севера, одержимость духами считали рядовым явлением в ходе религиозной церемонии. И все-таки, результаты наблюдений антропологов, скорее доводы, чем выводы. Они точно описали феномен одержимости – преобразование отдельных аспектов человеческой души с последующим их объединением. Кроме того, они не ошиблись, подметив, что одержимость духами служит духовным катарсисом, целительным очищением души, но на более высоком социокультурном уровне.

А главный, не дающий покоя вопрос, между тем, остаётся без ответа. Каким образом одержимый духом, не помня об этом сам, всё же демонстрирует предсказуемое, подчас довольно затейливое поведение конкретного демона? Конкретного, потому что гаитяне знают своих демонов в лицо, и редко ошибаются при встрече с ними. Легба, например, имеет обличье ветхого старика с костылём и походкой Паниковского с тросточкой. Эрзули Фреда – тщеславная краля, требующая невозможного. Воинственный Огун обожает пламя и сталь, он размахивает мачете и любит класть на ладонь контактёрам раскалённые угольки. Но почему же от них не бывает ожогов? На этом важном месте моя научная логика неизменно давала сбой. Даже если существует естественное объяснение столь экстраординарных способностей, оно всё ещё находится в тех сферах взаимоотношений духовного с телесным, в которые западная наука едва только начала проникать. Согласитесь, не имея научного объяснения при нулевом личном опыте, как-то глупо пренебрегать мнением тех, кто знаком с этим феноменом не понаслышке.

Большую часть дня я провёл под деревом мапу. После месяца непрерывных странствий и нервотрёпки было здорово наслаждаться передышкой, просто наблюдая со стороны, зная, что впереди меня ждут новые дела и насыщенная событиями жизнь. Совсем скоро мне предстояло вернуться в Нью-Йорк с отчётом, и я не знал, когда попаду на Гаити ещё раз. Клайн был явно доволен дополнительным материалом, и ему не терпелось приступить к дальнейшим лабораторным исследованиям. По его мнению, начальная фаза проекта была нами завершена, состав препарата установлен, что приближало нас вплотную к раскрытию феномена зомби. Оставалось лишь детально обследовать жертву зомбирования сразу после её «выхода» из могилы.