Насильно твоя-2 - Мария Устинова

— Тебе верил Эмиль, — подумав, сказала я. — Этого достаточно.

— Если тебя утешит, он поступил, как мужик. То, что ты в безопасности, придаст ему сил терпеть.

— Терпеть, — усмехнулась я сквозь слезы. — А смысл?

— Федоров прилетит, я постараюсь его достать. Если Эмиль выдержит до этого момента, все будет хорошо.

— Ты думаешь? — с надеждой спросила я.

Иногда даже крупица может все перевернуть. Я схватила Андрея за щеки, с благодарностью глядя в глаза. Но моя неподдельная радость вызвала желчный смешок.

— Угораздило же… — он поцеловал мою ладонь, почти как Эмиль, у которого и подсмотрел. — Влюбился в чужую женщину… Да еще безответно.

Нет, я знала, что он хочет меня. А сейчас вижу — это больше, чем желание. У меня участился пульс, когда вспомнила, что я наедине с мужчиной, которому себя обещала. Он с готовностью всадил пули в Богдана и остальных всего за одну мою просьбу.

— Жаль, что я тебе не нужен.

Андрей оперся двумя руками на стол позади меня и наклонился, ртом нависая над ложбинкой между ключицей и шеей. Очень интимное место. Его хочется спрятать. Только перед любимым мужчиной, наоборот, выгибаешь шею, предлагая свою уязвимость.

А с Андреем я не знала, как себя вести. Боль, с которой он говорил, вызывала безотчетный страх.

— Наверное, я это заслужил. Ты мое наказание.

Его волосы защекотали шею, когда он навис над нецелованным местом, вдыхая мой запах.

— Прости, любимая, — шепот обжег шею. — Сегодня я должен тебе исповедаться.

Когда шепчут так горячо, неволей теряешь голову.

Даже если страшно. Даже если не тот. Чужая страсть обжигает. Уже второй раз он просил прощения. И если не за изнасилование, то за что?

— Это я во всем виноват. Я тебя подставил. Прости, но меня загнали в угол.

Из-за нервов язык и губы Андрея стали непослушными, а речь невнятной. Я чувствовала — это не само откровение, а прелюдия к нему, неуместная по жестокости на светлой кухне, где веселятся солнечные зайчики.

— Я уговорил Глеба украсть деньги. Обещал, что прикрою. Я не знал, что он обратится к мошеннику, а тот привезет тебя…

У меня похолодело в груди. Так он и есть та «крыса», которую искал Эмиль… Я молчала и боялась даже дышать.

— Я уехал на то время, а когда вернулся в Ростов, мне сказали, что с Эмилем была девушка. Красивая, совсем молодая. Что ее пытали и надругались толпой…

— Замолчи, — взмолилась я.

— Не могу, — его качало. — Я должен признаться. Я выяснил, кто ты. Нашел твоего бывшего, избил… сильно злился. Сказал, тебя продали в рабство. Хотя это моя вина.

— Не надо, Андрей…

Слова вызывали боль из прошлого, но остановить его я не могла.

— Я только о тебе думал. Когда приехал к Эмилю, чуть с ума не сошел, тебя увидев… Такая нежная, запуганная. Ты не должна была десятой доли тех издевательств выносить. Красивая девушка, которой жизнь сломали все вместе… Эмиль тебя даже защитить не мог.

Я закрыла глаза — будто в сердце ударили!

В нашу первую встречу я пряталась за спиной мужа. Помню глаза Андрея, интерес, странную нежность, с которой он ко мне относился.

— Они должны были сдохнуть, — шепот щекотно касался шеи. — Эмиль, Глеб, Славик, все просто мясо, но ты… Я давно ничего не чувствую, Дина. Ты первая что-то вызвала во мне за много лет… Что-то во мне шевельнула.

Кажется, Эмиль был прав.

Андрей отмороженный наемник, а я не желала этого знать. Мне хоть в ком-то хотелось видеть человечность, и я отыскала ее в чувствах убийцы.

— Прости меня, хорошо? Ты единственное в жизни, за что меня мучила совесть.

Простить… За историю, из-за которой стольких вогнали в землю. Столько смертей. Столько боли. Любви.

Андрей выпрямился, печально глядя в глаза.

Я поняла, почему он на меня запал. Он сам травмированный. Прошел пытки, шантаж, угрозы, может быть, войну. А потом увидел меня, увидел, как я беспомощна. Не только влюбился, а вообще что-то ощутил к живому человеку.

«Ты такая, что умереть не жалко».

Я попыталась понять его. Представила, как он сидит ночами на кухне и курит один. Без семьи, друзей. Одержимый врагами и темным прошлым.

Нормальная женщина с таким жить не станет. Им нужна стабильность. Кто согласится на жизнь по съемным квартирам, с горой оружия в доме, в полной изоляции? Не заводить знакомств, не рассказывать, кто твой муж, вечно врать. Не знакомить с родителями. Порвать со старыми связями. Ни на что не рассчитывать и ничего не ждать. Просто любить, пока можешь.

А я такой была, когда мы встретились.

Пряталась в своем внутреннем мире, где было не страшно.

Я ему подходила. Он все обо мне знал. Освобожденная рабыня с благодарностью приняла бы его. Девушка ниоткуда, без прошлого, будущего. С исковерканной судьбой. Красивая и нежная. Без знакомств, семьи. Чистый лист.

У него не было выбора, а я идеальная партия для киллера не на ночь, а на жизнь.

На что я едва не подписалась? Вышла бы за него и жила бы в чужих квартирах, как в камере-одиночке. Разгоняла бы на кухне дым сигарет, смотрела на изрезанное шрамами тело, прислушивалась к невнятным из-за паралича словам, когда Андрей выпьет. Купалась бы в ласке одинокого мужчины.

Но, к его несчастью, я полюбила Эмиля.

— Ты меня прощаешь?

Почему он так сказал — исповедаться? Я неосознанно погладила затылок Андрея, легко касаясь волос. Искала в глазах ответ. В ближайшие дни все решится, не перед смертью ли он решил облегчить душу?

— Почему ты просишь прощения сейчас?

Андрей молчал, но я и так догадалась. Я его тронула. Прежде чем рискнуть всем, он решил сказать самое важное, что долго грызло.

Я привстала на цыпочки и поцеловала в губы — невинно, как друга.

— Конечно, прощаю.

Ему было приятно.

Андрей поднес руку к затылку, и я испугалась — сама напросилась. Но вместо губ он наклонился к шее, целуя манящую ложбинку. Я закрылась плечом, но он легко преодолел сопротивление.

— Андрей… — неуверенно возразила я.

Он подхватил меня и посадил на стол. Встал между раздвинутыми коленями, глядя в глаза — мы были вровень. От неожиданности я обняла голые плечи. Не такие широкие, как у мужа, и шероховатые от шрамов.

Андрей мягко уткнулся лбом мне в висок и прижал к себе. Легкими поцелуями он начал покрывать лицо, целовал волосы. Изнемогал, и не только от страсти. Качнулся вперед, открытый рот оказался напротив уха.