Лед и вода, вода и лед - Майгулль Аксельссон

Запах от плиты шел соблазнительный. Тут не могло быть двух мнений. Курица получилась вкусная, но внутри у Инес саднило от ощущения вины за то, что с ужином получилось легко, слишком легко, и от самого этого ощущения разбирала злость. Ну почему она не имеет права на субботний отдых? Как все люди? Она позвала громче:

— Я же сказала — ужин готов!

Этого хватило. Было слышно, как Сюсанна моет руки в туалете и как Биргер складывает газету в гостиной. В голове шевельнулась колкость — надеюсь, он не переутомится, пока притащится на кухню! — но Инес тут же подавила ее, развязала фартук, повесила на место и уселась за стол.

Биргер явился первым. Не взглянув на нее, а устремив взгляд на еду, и потер ладони, как обычно, пробираясь к своему стулу. Инес представила, как она сейчас перегнется через нарядно накрытый стол и зашипит на него. Как кошка. Наверное, он это почувствовал, наверное, поэтому он глянул на нее и тут же опустил глаза. Следом пришла Сюсанна, она не взглянула ни на кого из них, только отвела прядь волос с лица и заправила за ухо.

— Привет, — сказала Инес.

Сюсанна выдвинула свой стул и села.

— Привет, — ответила она отсутствующим тоном.

Снова стало тихо. Инес разглядывала Биргера, пока тот, словно это само собой разумеется, первым накладывал себе еду. Наполнил свою тарелку, даже не посмотрев на Инес.

Я с ним справлюсь, подумала она. Я смогу. Надо только собраться с силами.

Сюсанна потянулась за рисом.

И с ней справлюсь. Это не так трудно.

Инес налила себе полный стакан молока, потом положила салфетку на колени и сказала:

— Я приняла решение.

Они замерли. Опустили вилки и наконец посмотрели в ее сторону.

— Ваше здоровье! — сказал Карл-Эрик. — Сочувствую.

Элси провела салфеткой по губам и подняла свой бокал:

— Да нечему сочувствовать.

Он склонил голову набок:

— Точно?

— Точно.

Карл-Эрик поставил локти на стол и подался вперед:

— Я обычно не хожу с ними. Иногда им надо отдохнуть от нас, взрослых.

Элси улыбнулась, но не ответила.

— Ведь на самом деле они же еще дети, — продолжал Карл-Эрик. — Младенцы. Между нами говоря. И тусовки у них довольно утомительные.

Элси по-прежнему улыбалась. Это была вежливая улыбка, улыбка со сжатыми губами, призванная скрыть чувства, а не обнажать их. Но видимо, несмотря ни на что, придется что-то сказать в ответ.

— Пожалуй, вы правы.

— А сегодня вообще будет кошмар…

Улыбка Эсли погасла. Карл-Эрик нахмурился и поднял руку в предупреждающем жесте:

— Но вам не о чем беспокоиться. Бьёрн никогда не напивается. Ни разу не бывало. И травки ни-ни. Это я точно знаю. Он надежный парень. Просто на редкость.

Элси снова затеплила улыбку. Сколько ей еще терпеть этого типа? Он что — собирается есть и закуску, и горячее, и десерт? И не улизнуть ли ей в таком случае, не дожидаясь десерта? Нет. Так нельзя. Она для этого слишком хорошо воспитана.

— Спасибо, — сказала она. — Приятно слышать.

Вид у него был довольный.

Еда была безукоризненна. Вполне. И ресторан — уютный, с клетчатыми скатертями и стеариновыми свечами в пустых винных бутылках. Напоминало скорее Париж, чем Лондон. Если бы не могучая официантка с туго налаченными волосами и громким смехом. Типичная представительница английского рабочего класса.

Карл-Эрик все говорил. Все, что требовалось от Элси, — это улыбаться, кивать и изредка вставлять вопрос-другой. Что было не так уж и просто, он говорил о неведомой ей реальности, про людей, о которых она никогда раньше не слышала. Правда, у нее имелся многолетний опыт бесед с мужчинами о вещах, ей незнакомых, и о людях, о которых она никогда не слышала. С другой стороны, она никогда не оставалась ни с кем наедине. И никуда не ходила с другими членами команды в количестве меньше трех. Никогда. И не сидела вдвоем с мужчиной в ресторане уже много лет. Сегодня — первый раз. Она вздрогнула. Неизвестно, сколько она пропустила из сказанного. Но совершенно ясно, чего избежала.

— Правда же? — сказал Карл-Эрик.

Она, моргнув, уставилась на него, но спустя мгновение совладала со своим лицом и снова улыбнулась. Она понятия не имела, о чем он говорит, но решила, что следует с ним согласиться.

— Пожалуй. Точно.

— Ну и отлично. Тогда я завтра все и устрою.

Боже! Во что же она вляпалась?

— Но…

Ее голос дрогнул. Карл-Эрик замер с бокалом в руке.

— Да ладно. Я только секретарше позвоню. Это же за счет фирмы, понимаете? А вам все равно надо домой, ведь так?

Домой? Он что, собирается купить ей билет домой?

— Да, но я не знаю…

Он отпил вина.

— Зато я знаю. Вы едете с нами.

Ага. Значит, все уже решено. Ей предстоит вернуться домой. Или по крайней мере в Швецию.

Поев, он достал сигару и тщательно обдирал с нее целлофан, пока официантка убирала со стола. Взгляд Элси устремился за окно. Там было темно. Асфальт блестел, когда мимо проезжала машина. Наверное, там дождь.

— А вы немногословны, — заметил Карл-Эрик и зажег сигару. — Как и ваш мальчик.

Элси выпрямилась, постаралась собраться.

— Я просто немножко устала.

— Но вы ведь будете десерт?

Вздох. Значит, все-таки еще и десерт. Снова вежливая улыбка.

— Если вы будете, то…

— Да я-то собирался. А женщины ведь любят десерт. Вот моя жена…

— Так вы женаты?

Карл-Эрик чуть скривился.

— Был.

Наступило молчание, оба избегали смотреть друг на друга.

— Ну так, — сказал наконец Карл-Эрик, — рассказывайте.

Элси настолько удивилась, что забыла улыбнуться.

— Рассказывать? О чем мне рассказать?

— Кто вы, — сказал Карл-Эрик. — Что вы сделали. Расскажите о своей жизни.

— Отца Бьёрна звали Йорген, — сказала Элси.

Нет. Она этого не говорила. Она же не могла этого сказать. Это невозможно.

Потом она не помнила, как это, собственно, произошло. Стоя в ванной отеля перед зеркалом и вынимая шпильки из прически, она пыталась вспомнить, но память отказывала. Мысль все время ударялась об эту фразу. Отца Бьёрна звали Йорген.

Она села за туалетный столик, держа в руке щетку для волос. Она не могла этого сказать. Не могла она произнести то, что до нынешнего дня не позволяла себе сказать ни единой душе. Ни Инес. Ни Лидии. Ни даже самому Бьёрну. А сказала Карлу-Эрику. Совершенно постороннему человеку.