Правда понимания не требует - Саша Фишер

Es wurde Zeit

(После порыва ветра

Началась буря.

Просто беспримерно,

Время настало.)

Rammstein — Los

Шпатц стоял, облокотившись на дверной косяк, и изредка поглядывал на сидящего на диване Бруно Мюффлинга. Лицо здоровяка было бледным, в руках он, не переставая, комкал рабочую кепку.

— Я не сразу понял, что это засада, сначала все выглядело обычной дракой, — сказал он, смутился, опустил глаза. Расправил кепку и положил рядом с собой. Поерзал. Снова схватил кепку и смял ее. — А теперь они все мертвы.

Бруно Мюффлинг пришел ранним утром, Шпатц заметил его сидящим под дверью конторы, как только проснулся и выглянул в окно. Здоровяк сидел, привалившись к стене. Крамм подъехал, когда Шпатц торопливо пересекал площадь.

— Вы сможете показать, где это произошло, герр Мюффлинг? — Крамм встревоженно вглядывался в лицо Бруно. — Герр Шпатц, у нас же вчера оставался шнапс?

— Да, герр Крамм, я убрал в шкаф четверть бутылки.

— Угости герра Мюффлинга, нет-нет, никаких протестов! — Крамм вскочил и присел рядом с Бруно на диван. Шпатц открыл шкаф, достал бутылку и стакан, набулькал на два пальца, вернул бутылку обратно в шкаф. Протянул стакан Мюффлингу.

— Я не...

— Герр Мюффлинг, я не пытаюсь вас напоить и что-то выведать. Но на ваших глазах несколько часов назад были убиты все ваши родственники. На вашем месте практически кто угодно испытывал бы шок. А мне сейчас надо задать вам много вопросов, отвечать на часть из которых вам, скорее всего, будет больно. Так что быстро выпейте это. Как лекарство. И давайте продолжим беседу.

Мюффлинг снова положил кепку, взял стакан в руки и некоторое время разглядывал его содержимое. Потом поднял глаза на Шпатца. Взгляд был помутневшим, почти бессмысленным. Шпатцу хотелось как-то поддержать здоровяка, но он не представлял как. Улыбнуться? Похлопать по плечу? Это все казалось совершенно неуместным в такой ситуации.

Бруно одним глотком забросил горячительную жидкость себе в рот. Поперхнулся. Подышал в рукав. И снова посмотрел на Шпатца.

Вчера вечером братья Мюффлинги ужинали в социальной столовой. По какому-то пустячному поводу завязалась ссора с работягами из-за соседнего стола. От кого именно прозвучало предложение выяснить отношение в более тесном контакте, Бруно сказать не смог — он пришел уже к финалу словесной перепалки. Возможно даже, что вслух это произнес кто-то из братьев — они всегда были не против размять кулаки.

Встречу назначили в Кухвайде, дальней части Старого города, на территории заброшенной аанерскгросской молочной фабрики. Место тоже не вызвало подозрений — сохранившиеся кирпичные стены цехов защищали дерущихся от любопытных глаз, а расположение руин, до которых пока не добрались цепкие пальцы дельцов и промышленников, — от пристального внимания полицаев.

Несмотря на свое героическое сложение, Бруно никогда не любил драться. Полди это знал, так что привычно оставил гиганта в резерве — в густых кустах справа от входа, где был удобный для наблюдения пролом в стене.

Мюффлинги пришли первыми. Похохатывая и разминая пальцы, они занимали удобные позиции. Четверть часа ничего не происходило, оппоненты опаздывали. Бруно уже думал покинуть свой наблюдательный пост и присоединиться к братьям, когда с Крайсбана свернул обшарпанный ластваген с закрашенными окнами и заблокировал вход.

Стрелять начали сразу же, как только открылись двери — наповал убили Трогота и Карли. Потом внутрь полетели две газовые гранаты, а из ластвагена стали выскакивать люди в противогазах. В этот момент Бруно понял, что никого здесь в живых не оставят и принял единственно верное решение — он прополз за кустами вдоль стены, выбрался за пределы фабрики через дыру в заборе и бросился бежать вглубь Альштадта, петляя и сворачивая по узким улочкам. Ночь он провел, забившись в угол крохотного заброшенного сарая и терзаясь мыслями о своей трусости.

— Да, я хотел остаться в живых! Я бежал, потому что понимал, что ничем и никому сейчас не помогу, — рот Бруно кривился, голос дрожал.

— Герр Мюффлинг, вам незачем перед нами оправдываться, — Крамм извлек из кармана портсигар, открыл его и протянул Бруно. — Давайте вернемся к событиям...

Шпатц снова облокотился о дверной косяк. Он смотрел, как Крамм задает вопросы и вспоминал вчерашний разговор.

— Герр Шпатц, я хочу объясниться до того, как ты заговоришь.

— В таком случае, я весь внимание, герр Крамм, — Шпатц перевел дыхание и сел на диван. Тем более, что он все равно не знал, что именно терзает его больше — незаданные вопросы или желание поделиться последними событиями.

— Мой настоящий наниматель, узнав, что события начали развиваться совершенно непредсказуемо, дал добро на раскрытие тебе своего инкогнито, — Крамм выдержал драматическую паузу. — На люфтшиффбау тебя отправил твой дядя, Хаган штамм Фогельзанг. Я вижу, ты не удивлен, герр Шпатц?

— Признаться, мне это не приходило в голову, герр Крамм.

— Но ты уже знал, что Ульрих Фуггер здесь ни при чем?

— Да, я с ним встречался... — Шпатц задумался. Все, что он слышал про старшего Фогельзанга, вполне объясняло поведение Роппа и Мюффлингов, если предволожить, что и драка, и двусмысленные разговоры были частью проверки новоявленного родственника на моральную устойчивость. Но потом что-то пошло не так. Шпатц открыл рот, чтобы спросить про убийство Вика, но передумал и промолчал.

— Фогельзанг велел мне немедленно лететь в Вейсланд, когда я не смог выйти на связь с Роппом, а ты заявил, что он виссен. Клаус работает на Фогельзанга уже не первый год, прошел многократные проверки, герр штамм Фогельзанг был уверен, что это не может быть правдой. Герр Шпатц, у тебя странное выражение лица, ты хочешь что-то рассказать?

— Пожалуй, герр Крамм, — Шпатц некоторое время молчал, опустив глаза. Внутри него словно распался здоровенный морозный ком.