Под алыми небесами - Марк Салливан

Появился генерал Лейерс. На сей раз без галстука. Он сказал что-то по-немецки Долли, она кивнула и посмотрела на Анну:

– Генерал хочет есть.

– Да, конечно, – сказала Анна, снова стрельнула глазами в Пино, быстрым шагом двинулась по коридору и исчезла.

Лейерс подошел к Пино, внимательно посмотрел на него, потом взял саквояж.

– Жду вас равно в семь ноль-ноль.

– Oui, mon général, – сказала он, не двигаясь с места.

– Вы свободны, форарбайтер.

Пино хотелось задержаться немного, в надежде увидеть Анну, но он вскинул руку в приветствии и вышел.

Он поехал в гараж, пытаясь мысленно прокрутить перед глазами прошедший день, но все время возвращался к сцене смерти синьора Белтрамини, вспоминал отчаяние и гнев Карлетто и тот взгляд, которым посмотрела на него Анна, прежде чем выйти из коридора.

Потом он вспомнил встречу с Муссолини и его любовницей, а когда, отдав ночному часовому ключи от «даймлера», шел домой в Сан-Бабилу, ему казалось, что он все это выдумал. Вечерний августовский воздух, насыщенный кухонными ароматами, окутывал его теплом. За вынесенными на улицы столиками кафе сидели немецкие офицеры, многие были пьяны.

Пино добрался до магазина дяди и постучал в заднюю дверь, ведущую в мастерскую. Когда его дядюшка открыл дверь, Пино захлестнули эмоции.

– Ну, – спросил дядя Альберт, когда Пино вошел, – как прошел день?

Скорбь сковала сердце Пино.

– Даже не знаю, с чего начать, – воскликнул он, всхлипнув.

– Да что случилось, скажи уже бога ради?

– Дайте мне поесть. Я с утра ничего не ел.

– Конечно. У Греты есть ризотто с шафраном. Поешь и расскажешь нам все с самого начала.

Пино отер слезы. Ему не нравилось, что он расплакался в присутствии дяди, но эмоции взяли верх над ним и прорвались, как вода при разрыве трубы. Он молча съел две порции своего любимого ризотто, а потом рассказал обо всем, что случилось с ним в течение дня, проведенного с генералом Лейерсом.

Их потряс его рассказ о рабах в туннеле, хотя дядя Альберт и сказал, что они получали сведения о переводе немцами военных производств под землю.

– Ты и вправду был в доме Муссолини? – спросила тетя Грета.

– На его вилле, – сказал Пино. – Там были он и Кларетта Петаччи.

– Не может быть.

– Может, – ответил Пино и рассказал, что ему стало известно о забастовках, которые Муссолини собирался пресечь в обмен на разговор с Кессельрингом и телефонный звонок от Гитлера.

Потом он рассказал о худшем из случившегося в этот день. О том, что синьор Белтрамини умер, считая Пино предателем, что лучший друг Пино больше не хочет его видеть, потому что он нацист, а это позор.

– Это неправда, – сказал дядя Альберт, поднимая голову от блокнота, в котором он делал записи. – Ты настоящий герой – столько добыл полезной информации. Я передам ее Баке, а он передаст твои сведения союзникам.

– Но я не могу сказать Карлетто, – проговорил Пино. – И его отец…

– Извини, Пино, но я скажу тебе откровенно: мне это совершенно все равно. Твое нынешнее положение слишком ценно и слишком уязвимо, чтобы идти на такой риск – посвящать кого-то еще в твои истинные занятия. Пока тебе придется проглотить все обиды и верить, что твоя дружба вернется, когда ты обо всем сможешь рассказать. Это очень серьезно, Пино. Ты тайный агент в тылу врага. Игнорируй все оскорбления, которые достанутся тебе, и оставайся как можно дольше и как можно ближе к Лейерсу.

Пино кивнул, но без особого энтузиазма.

– Значит, вы считаете, то, что я рассказал, важно?

Дядя Альберт фыркнул:

– Мы теперь знаем о большом складе оружия в туннеле близ Комо. Мы знаем, что нацисты используют там рабов. И мы знаем, что Муссолини теперь настоящий евнух, он абсолютно бессилен и обижен на Гитлера за то, что тот не отвечает на его звонки. Разве можно было ждать большего от первого дня?

Пино успокоился. Он зевнул и сказал:

– Мне нужно выспаться. Он ждет меня рано утром.

Он обнял их обоих, спустился по лестнице, прошел по маленькой мастерской. Дверь в проулок открылась. Вошел радист Бака, посмотрел на Пино, на его форму.

– Все не так просто, – сказал Пино и вышел.

Когда Пино, пройдя проверку в холле, вошел в квартиру, его отец уже спал, и он, поставив будильник, упал в кровать. Жуткие сцены, мысли и эмоции создавали хаос в его голове и никак не давали уснуть.

Но когда ему наконец удалось ограничить круг воспоминаний образом Анны, он почувствовал спокойствие и провалился в темную глубину сна.

9 августа 1944 года

6:45 утра

1

Пино выскочил из «даймлера», остановившись на Виа Данте. Войдя в дом, быстрым шагом прошел мимо подмигивающей старухи, поднялся по лестнице, в нетерпении постучал в дверь любовницы генерала.

Его ждало разочарование: дверь ему открыла Долли. Генерал Лейерс уже находился в коридоре, пил кофе из фарфоровой чашки и, кажется, спешил уйти.

Пино взял саквояж, повернулся к Долли, чувствуя все большее разочарование из-за отсутствия Анны.

– Анна! – крикнула Долли. – Принесите еду для генерала.

Несколько секунд спустя, к радости затосковавшего было Пино, появилась Анна с термосом и бумажным пакетом. Генерал направился к двери. Пино подошел к Анне и сказал:

– Я возьму.

Анна улыбнулась ему, протягивая термос. Пино сунул его под мышку, потом взял бумажный пакет.

– Приятного дня, – сказала Анна. – И берегите себя.

Он улыбнулся и ответил:

– Постараюсь.

– Форарбайтер! – пролаял генерал Лейерс.

Пино вздрогнул, развернулся и, схватив саквояж, поспешил за Лейерсом мимо Долли, которая держала открытой дверь квартиры и проводила его понимающим взглядом.

У Лейерса тем утром состоялась четырехчасовая встреча с фельдмаршалом Кессельрингом в «германском доме». Пино за стол не пригласили. Генерал вышел после полудня, раздраженный и расстроенный, и приказал Пино ехать к телефонной станции.

Пино сидел в «даймлере» или бродил рядом, снедаемый скукой. Он бы сходил куда-нибудь поесть, но не хотел оставлять машину. Он находился всего в квартале от Пьяццале Лорето и думал, не поискать ли ему Карлетто, не сказать ли ему что-нибудь, чтобы тот перестал считать его предателем. Это подняло бы ему настроение, вот только…

Он услышал приближающийся голос из громкоговорителя.

С Виале Абруцци появился автомобиль СС с пятью динамиками на крыше.