Дурная кровь - Джон Каррейру

«И что же за это время изменилось?» — спросил Майк друга.

Дон принялся с восторгом рассказывать, что компания проделала с тех пор огромную работу, а сейчас готовилась торжественно объявить о запуске своего сервиса во всех магазинах одной из крупнейших американских сетей. И это еще не все, продолжал он, приборы «Теранос» используются даже в армии.

«Ты в курсе, что военные ставят их на джипы в Ираке?» Майк не поверил своим ушам.

«Что?!» — недоверчиво воскликнул он.

«Да, я сам видел эти приборы в офисе компании, когда их вернули с Ближнего Востока».

Если дела действительно обстояли так, как рассказывал Дон, то это впечатляло.

Дон запустил собственную компанию Lucas Venture Group в 2009 году. Чтобы выразить уважение Лукасу-старшему, у которого начала развиваться болезнь Альцгеймера, Элизабет предложила его сыну значительную скидку на акции, которые собиралась выставить в предстоящем большом раунде привлечения инвесторов. В твердом намерении не упустить такую хорошую возможность Lucas Venture Group собирала теперь деньги для двух фондов, один из которых будет финансировать несколько стартапов, включая «Теранос», а второй — исключительно компанию «Теранос». Дон спросил, не хочет ли Майк поучаствовать? Если да, то принимать решение нужно как можно скорее, все средства нужно перевести до конца сентября.

Через несколько недель, 9 сентября 2013 года, Майк получил электронное письмо от Дона с заголовком «“Теранос” — время поджимает». В письме, которое Майк получил, как старый клиент инвестиционных компаний Дона, была более подробная информация о возможностях вложения. Кроме этого там были ссылки на статью в The Wall Street Journal и пресс-релиз «Теранос» о проекте с Walgreens, а также сообщение, что Lucas Venture Group «пригласили» инвестировать в «Теранос» пятнадцать миллионов долларов. При расчете общей стоимости акций с учетом специальной скидки, которую предложила Элизабет, оценка «Теранос» составляла шесть миллиардов долларов.

Это было ошеломительно. Цифра в шесть миллиардов была огромной. Майк даже разозлился на Дона — семь лет назад тот прямо сказал, что не стоит вкладываться в стартап. А ведь на тот момент он стоил около сорока миллионов, вспомнил Майк с сожалением.

Да, нужно было признать, что сейчас компания выглядела значительно более надежным объектом для вложения. В письме от Дона упоминалось, что «Теранос» «заключила договоры с крупнейшими ритейлерами и аптечными сетями, а также с фармацевтическими компаниями, медицинскими страховщиками, клиниками, больницами и госучреждениями». Говорилось там и то, что «с 2006 года компания демонстрирует стабильную выручку».

Как раз для того, чтобы вкладывать деньги в подобные стартапы, Майк с десятком родственников организовали общество с ограниченной ответственностью. Посовещавшись со всеми учредителями, Майк решил рискнуть и перевел Дону семьсот девяносто тысяч долларов. Десятки других инвесторов Дона, находившиеся в так называемом статусе «ограниченных партнеров», сделали то же самое, отличаясь лишь размерами суммы. Среди новых инвесторов были очень разные люди — от Роберта Колмана, основателя развалившегося инвестиционного банка Robertson Stephens & Со из Сан-Франциско, до психотерапевта на пенсии из Пало-Альто.

К осени 2013 года деньги текли в Кремниевую долину настолько мощным потоком, что для обозначения сверхуспешных стартапов, которые привлекали такие невероятные объемы финансирования, пришлось придумать новый термин. В статье, опубликованной 2 ноября 2013 года на портале TechCrunch венчурным капиталистом Айлин Ли, автор писала о появлении множества стартапов стоимостью в миллиард долларов и больше. Она назвала такие компании «единорогами». Но, в отличие от сказочных, технологические единороги были объективной реальностью, Ли насчитала тридцать девять таких компаний на момент написания статьи. А вскоре их число перевалило за сотню.

В отличие от их менее удачливых предшественников времен бума доткомов, эти компании не спешили выходить на фондовый рынок и собирали огромные средства с частных инвесторов, успешно избегая при этом множества проверок и жестких требований, которые предъявлялись публичным компаниям.

Ярким примером фирмы-единорога была и остается компания Uber, запустившая мобильное приложение для вызова (а на самом деле координации водителей и клиентов) такси, соучредителем которой был смелый инженер Тревис Каланик. За несколько дней до выхода в WSJ статьи о «Теранос» Uber закончила очередной раунд финансирования, по результатам которого собрала триста шестьдесят один миллион долларов при оценке компании в три с половиной миллиарда. Музыкальный стриминговый сервис Spotify в ноябре 2013-го собрал двести пятьдесят миллионов при оценке в 4 миллиарда.

Оценочная стоимость этих компаний впоследствии продолжила расти, но на тот момент «Теранос» резко вырвалась вперед и стремительно увеличивала разрыв.

Статья в WSJ привлекла внимание двух опытных финансистов — Кристофера Джеймса и Брайана Гроссмана, — управлявших расположенным в Сан-Франциско хедж-фондом Partner Fund Management. Фонд имел в управлении активов на четыре миллиарда долларов и историю чрезвычайно успешных инвестиций, а ежегодную прибыль с момента основания в 2004 году увеличил практически на десять процентов. И как минимум часть этого успеха можно было поставить в заслугу Брайану Гроссману, управлявшему крупным портфелем инвестиций в компании, связанной со здравоохранением.

Джеймс и Гроссман связались с Элизабет, и та пригласила их на встречу 15 декабря 2013 года. Когда они прибыли в новый офис «Теранос» — огромное здание, выстроенное на склоне холма буквально через дорогу от стэнфордского кампуса, — то первое, что бросилось им в глаза, — беспрецедентное количество охраны и систем безопасности. Пришлось подписать соглашение о неразглашении только для того, чтобы их пустили внутрь. А когда они все-таки оказались в здании, то всю дорогу их сопровождала охрана — даже в туалет. Часть здания охранялась с особенной тщательностью, туда нельзя было попасть без персонального магнитного пропуска, туда Джеймса и Гроссмана не водили.

Элизабет и Санни всегда уделяли огромное внимание безопасности и секретности, но перед запуском проекта с Walgreens их паранойя достигла новых масштабов. Они искренне верили, что Quest и LabCorp считают «Теранос» смертельной угрозой своему привычному бизнесу и не остановятся ни перед чем, лишь бы уничтожить стартап. И про обещание Джона Фьюза устроить Элизабет «чертов ад, пока она не сдохнет» тоже никто не забывал. Элизабет отнеслась к этой угрозе чрезывычайно серьезно. Так, по совету Джеймса Мэттиса, который в 2013 году ушел с действительной службы в армии и вскоре присоединился к совету директоров «Теранос», она наняла Джима Ривьеру, начальника охраны Мэттиса из Пентагона, на должность руководителя службы безопасности. Ривьера был настоящим ветераном, который отвечал за охрану Мэттиса во время его частых поездок в Иран и Афганистан. Он не расставался с кобурой — под мышкой или на лодыжке — и руководил командой из шестерых охранников, которые были одеты в черную форму и всегда ходили с наушником рации в одном ухе.