Охота на оборотня - Алина Илларионова

— Отлично! Я его убил!.. А у тебя глаза светятся… Как фосфор. Его из рыбьего скелета получают… на побережье…

— Балда! — всхлипнула знахарка. — Он тебе плечо прогрыз и бок порвал… Ы-ы-ы…

— Ну и что! — отчеканил Страж и тут же скривился. — О, нет… Только не реви! Это приказ… И оставь в покое уши…

— Хны-ы-ы… — «послушалась» Алесса, переводя взгляд на зверя. — Вилль… Это просто снег…

Аватар тоже повернул голову. Тело странного создания таяло: белая шерсть стала чёрной и опала на снег, обнажив белые же мышцы. Они тоже почернели, равно как и ледяной костяк. Алесса ахнула: существо имело абсолютно такое же строение тела, как и обычная собака, но совершенно всё в ней было сделано из снега. Взбесившийся снеговик? Минуту спустя от загадочной твари осталась только грязная лужа, а от великолепных гномьих кинжалов — оплавленные рукояти.

— Жаль! — подытожил Страж и потерял сознание.

— Арвиэль? Вилль… — шёпотом позвала Алесса, легонько похлопав его по щеке. Голова аватара безвольно мотнулась в сторону. Девушка бережно переложила её на снег и прижала три пальца к артерии на горле. И где знакомые толчки?

«Надо Марту позвать!» — подсказала пантера.

Сейчас, сейчас… Знахарский долг превыше всего… Алесса ухватилась за запястье Вилля и опять потерпела неудачу. Да что такое, в самом деле?

«Зови Марту, дурра!»

Сейчас, сейчас… Кое-как расстегнув две верхние пуговицы, Алесса сунула руку под куртку. Сыро и жарко… Кипяток, уй! Сердце слева или справа?

«Слева, идиотка!» — истерично взвизгнула пантера. Девушка судорожно зашарила по груди Вилля, но и там, и там было тихо. Странно… А куда делось сердце?

«В рот ему подыши! — уже спокойнее посоветовала пантера. — Ты знахарь или кто? Ну, как Армалина учила?»

Верно, лисица-оборотень говорила про какое-то там дыхание… Второе, что ли? Или вторичное?.. Или искусное? Не важно… Главное, чтобы было оно, дыхание.

«В жизни не думала, что первым, кого поцелую, будет капитан стражи эльф-аватар», — отстранённо подумала девушка, прижимаясь губами к губам Вилля. Затем — руки на грудь и резко нажать. И ещё, и ещё… На заляпанные кровью обломки, торчащие из разорванной куртки, Алесса старалась не смотреть. И почему Армалина говорила, что кровь у аватар серебристая? Такая же, как у всех, алая… Зачем врала?

«Он умер, — буркнула пантера. — Умер, и его больше нет. Уходим…»

И ты туда же! Молчать, вторичная!

«Кровь аватар — сама по себе лекарство, — устало произнесла пантера. — Она и с ядами справляется, и раны исцеляет. Бери ключ, уходим…»

«Бросить его в снегу?!» — растерялась знахарка.

«Ему всё равно! — жёстко припечатала кошка. — Сейчас набежит стража… и Гррайт! Арвиэль — его воспитанник! Угадай, на кого подумают? Бери ключ!»

— Вилль… — совсем тихо, на ушко, тайком. Острое такое, как у ослика или лошадки.

Алесса всхлипнула и зажала рот обеими руками, и кровь оказалась вовсе не похожей по вкусу на храмовое вино. А затем осторожно, чтобы не разбудить Вилля, сняла с его шеи ключ.

«Молодец! Уходим?!»

— Стоять!

Гортанный окрик заставил девушку обернуться. В нескольких шагах стоял Риерт, встрёпанный и в расстёгнутой куртке, и метил в неё из арбалета. Браслет на его запястье высвечивал «убийство».

— Эх ты, кудррить твою! — присвистнул квартерон. — Нечисть! Алесса?!

Потом присмотрелся к распростёртому в снегу телу, и его грубое лицо закаменело. Риерт сейчас походил на орка как никогда — того самого, свирепого степняка, и врагом была Алесса.

— Капитан? Капитан Винтеррфелл! Кап… Аррвилль!!! — и остекленевшими глазами вытаращился на знахарку. — Ты… Ты что сделала, тваррь? Ну-ка отойди! Отойди, сказал!

Дверь сеней тихонько скрипнула и на порог вышла растерянно озирающаяся Марта. В новенькой голубой блузе и белом вышитом переднике — настоящая хранительница домашнего уюта. Посмотрела на орка с арбалетом, перевела недоумевающий взгляд на подругу, а затем — ей под ноги…

— Иии!!! Леська! Ты что с ним сделала?!

— Вы спятили?! — истерично заорала девушка. — Это не я, это…

И осеклась, представив себе всю картину со стороны. От снежного зверя ничего не осталось, а она, Алесса-оборотень, стоит сейчас с горящими глазами и окровавленным лицом над мёртвым Стражем Ворот. И сжимает в руке его ключ.

«Вот весь сказ!» — пискнула пантера.

— Брось ключ!

С другой стороны улицы к ней подходил запорошенный снегом Аким, трезвый и бледный до синевы. Левой рукой он сжимал эртанов топор, а в правой без видимых усилий держал взведённый арбалет.

— Брось ключ! Я не промахнусь… нечисть.

Ключ от городских ворот с прощальным звяком зарылся в снег.

* * *

Рыжая кошка с ленивым интересом наблюдала за ползающей на подоконнике ярко-лимонной бабочкой. Полусонное насекомое никак не могло взять в толк, что же её разбудило на исходе зимы и почему за окном, прикрытым ставнями, не зеленеют деревья. Не предполагала она и того, что в трёх шагах сидит маленькая хищница, для которой бабочка, что диковинная мышка.

Но сейчас Мурчана была сыта, и потяжелевшее от сметаны брюшко упрямо тянуло свою обладательницу к полу. Кошка привычно лизнула левый бок, там, где под густой короткой шерстью прятался застарелый шрам. Болот Лемиш очень неаккуратно размахивал лопатой, тишком от дочери закапывая утопленных котят.

Кошка облизала губы длинным острым язычком и перевела взгляд на хозяйку. Девочка сидела на табурете, поджав под себя правую ногу и тихонько, едва на грани слышимости, напевала:

Бяшка-бяшка, не ходи с крылечка,

Волчья стая рыщет недалече…

Спавший на лавке крупный мужчина шумно вздохнул и перевернулся на другой бок. Радда замолчала и прислушалась к чему-то, ведомому ей одной. Поднялась с табурета и на цыпочках прокралась к двери.

— Радда, солнышко, ты куда собралась? — сонно спросила с печки мать.

— Я утят посмотрю, что вчера народились, — шепнула девочка и надела валенки на босу ногу. Тулуп накинула поверх рубашонки и выскользнула за дверь так шустро, что верная кошка едва успела шмыгнуть в щель.

Радда даже не посмотрела в сторону птичника, уверенно шагая в кромешной темноте к входной двери. На пороге — серебро россыпью, вместо украшений — чесночные бусы по стенам развешаны. Девочка взглянула на кошку, и её глаза тоже замерцали алым, но, мгновенье спустя, засветились ровным перламутром.

Поднатужившись, малышка скинула щеколду и осторожно высунула голову на улицу. На том самом месте, где не так давно она беседовала с дядей Арвиллем, стояла молодая женщина. Из одежды на ней были только белый сарафан, напоминающий ночную сорочку да венок из одуванчиков и речной осоки, но Лесничей не было холодно.