Другой Париж. Изнанка города - Наталья Лайдинен

– Я слышал, тут студенты когда-то строили баррикады, – задумчиво сказал я.

– Да, в 1814 году, когда Наполеон отрекся от престола, а русские и союзнические войска вошли в Париж, несколько сотен отважных студентов действительно пытались поставить баррикады на пути наступавших армий. Естественно, они были разбиты, а казаки, захватив кладбище, устроили здесь свой лагерь.

– Я боюсь захоронений! – поежилась Моника, споткнувшись о полуразвалившуюся могильную плиту. – Здесь так мрачно.

– А что их бояться? Бойся живых! Это современная идеология заставляет людей бояться смерти и цепляться за жизнь. Без этого не будет ни государства, ни общества. На самом деле все сложнее и проще. Кладбища – всего лишь книга мертвых. Чтобы прочесть ее, нужен особый шифр. У живых его нет. Представляете, сколько тайн, легенд под каждой могильной плитой! И сколько трагедий! Здесь покоятся замученные в фашистских лагерях. Страшная смесь имен и времен. Люди, несовместимые в жизни, спокойно полеживают по соседству. Именно этим мне до некоторых пор Пер-Лашез даже нравилось…

– А что изменилось? – удивился я, лавируя вслед за проворным стариком, между плотно прижатыми друг к другу надгробиями.

– Потом меня жизнь стала интересовать больше смерти, я начал находить радость не только в распаде! – расхохотался старик и показал мне язык. – Правда, это обилие холодного мрамора вокруг поражает воображение? А ведь когда-то мы с подружкой умудрялись оставаться тут на ночь и заниматься любовью… Необыкновенные ощущения.

– Ну и нервишки у тебя! – присвистнул я. – А что стало с твоей смелой подружкой?

Лицо Мориа как будто подернулось на мгновение сероватой дымкой. Мне показалось, что вопрос был ему неприятен.

– Она ушла от меня. Сегодня это абсолютно не важно. Все разлуки в мире условны. Как, впрочем, и встречи.

– Почему она ушла? – спросила Моника. – Ты никогда не говорил мне об этом.

– Просто взяла и ушла. Но до этого я сам ушел от нее, сегодня это тоже уже совсем не важно. Я однажды позволил себе стать клошаром и ушел. Все люди куда-то уходят. И не будем больше об этом.

– Ладно. Но ты расскажешь – когда-нибудь?

– Возможно… – Мориа нахмурился. – Тимош! Ты говорил, что ты из России?

– Ага.

– Вокруг полно русских захоронений. Я покажу тебе несколько. Вот там открыт к годовщине победы во Второй мировой войне памятник русским солдатам, которые сражались вместе с участниками французского Сопротивления.

Еще некоторое время мы попрыгали между надгробиями.

– А как вы думаете, чья вот эта скромная могилка? – указал рукой Мориа, внезапно остановившись.

– Не знаю, – задумалась Моника и наклонилась, вчитываясь в имя. – Не разберешь! Все стерлось.

– Знаки стираются, память уходит. Это могила великого Мольера! – вздохнул старик. – Кто помнит его сегодня? А рядом расположился Лафонтен. Он и при жизни никогда не имел своего угла. Представляете, какие у них могут быть интеллектуальные беседы по ночам? Впрочем, идем дальше! Видите – деревья вокруг? На Пер-Лашез больше пяти тысяч деревьев! Это кладбище зеленее и благоуханнее многих парков Парижа!

– А это чья могила? – спросил я, вчитываясь в надпись.

– О! – обрадованно сказал старик. – Любовницы Робеспьера, Элеоноры Дюпле, самоубийцы. Даме в страшном сне не могло привидеться, что у нее всегда будет полно записок и надгробных надписей девиц, страдающих от неразделенной любви. Удивительно, но в мире до сих пор процветает язычество в самых примитивных формах! Для общения с высшей сущностью обязательно нужен посредник. Не важно, что он давно мертв… А ты слышал что-нибудь о княгине Демидовой?

– Ничего особенного! – признался я. – А что?

– Так я тебе расскажу – это удивительная личность. Около ее склепа всегда настоящее паломничество.

– Почему? – уточнила Моника.

– Говорят, при жизни она очень интересовалась черной магией. И теперь после смерти ей нет покоя. В ночь полнолуния она встает из гроба и проводит черные мессы… Сатанисты со всей Европы приезжают на Пер-Лашез, чтобы пробраться в ее склеп и провести ритуал. По пути еще к Папюсу заглядывают, так, преклонить коленки от сглаза на всякий случай.

– Неужели ты веришь в эту белиберду? – ухмыльнулся я. – Черная магия, мессы, покойники и все такое… Ведь полная дичь!

– Дичь – не дичь, – урезонил меня Мориа. – В сатанинских ритуалах есть определенная сила, по себе знаю. Только лучше в это дело не соваться – это точно!

– Ты что, принимал участие в черномагических ритуалах? – широко распахнув ресницы, спросила Моника.

– Был грешок, не скрою, – кивнул Мориа, глядя куда-то в сторону. – Ничего особенного. Потом, правда, плохо было. В обморок падал, чуть в мир иной не отошел… так, заглянул одним глазом. Но это, наверно, было от жары и летнего солнцестояния. Или перебрал просто-напросто в тот день, не помню уже.

– А еще такие странные могилы тут есть? – оглянулась вокруг Моника.

– Сколько угодно! – радостно сообщил старик. – Пер-Лашез – самое странное кладбище в мире. Вот, например, на могиле одного эзотерика, Алена Кардека, молятся, загадывают желания и духов вызывают. Несчастного спирита даже после смерти взорвать пытались! А еще, принцесса, есть и по твоей части могилка.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурилась Моника.

– Мистик один тут похоронен. Так к нему со всей Европы ясновидящие приезжают, чтобы на его могилке ровно в полдень карты Таро раскинуть. И к мадам Ленорман последователи регулярно приходят гадательный дар перенимать. Только, говорят, пока никому он не передался. Зато карты на ее могиле зарядить можно. Ты случайно не хочешь попробовать? – подмигнул Мориа. – Может, потом и у тебя гадание лучше пойдет?

– Не-е-ет! – замахала руками цыганка. – Не хочу. Это же нельзя!

– Ладно, долой мистику, идем дальше. У нас тут никто бесплодием не страдает? – похихикивая, спросил Мориа. – Кроме меня, конечно. Но у меня уважительная причина – почтенный возраст.

– Да нет вроде, – ответил я, переглянувшись с Моникой. – А что?

– А то не пропустите шанс подлечиться! – засмеялся Мориа. – Вон в той стороне – могила одного коммуниста-утописта, Огюста Бланки. По кое-каким свидетельствам, обладает редкими лечебными свойствами. Во всяком случае, сюда съезжаются поклонники фаллических культов со всего мира. А еще женщины, страдающие бесплодием. Говорят, посидишь чуток на надгробном камне, рядом со статуей, – и потенция сразу восстанавливается, беременность наступает мгновенно. Редкой плодовитостью обладает уважаемый коммунист! Даже в могиле!

Мы с Моникой прыснули. Старик явно был в ударе. Он беспрерывно хохмил и рассказывал увлекательные истории из жизни знаменитых покойников.

– Если не ошибаюсь, Оскар Уайльд где-то тут захоронен? – проявил эрудицию я.