Ее тело и другие - Кармен Мария Мачадо

Я шлепаю в ванну изрядный сгусток пены.

Сую ногу в воду. Мгновение – сверкающий жар, пронзающий меня насквозь, как стальная проволока рассекает ком влажной глины. Я резко вдыхаю, но не останавливаюсь. Вторая нога – уже не так мучительно. Руки на бортиках ванны, я погружаюсь. Вода причиняет боль, и это хорошо. Химикаты, составляющие пену, жгут, и это еще лучше.

Я пробегаюсь пальцами ног вдоль крана, шепча себе что-то; приподнимаю обеими руками груди, посмотреть, как высоко они могут торчать; ловлю свое отражение в запотевшем изгибе нержавеющей стали, наклоняю голову. На дальнем конце ванны вижу тонкие чешуйки красного лака, отвалившиеся с кончиков моих ногтей. Я чувствую себя легкой, плавучей, бестелесной. Вода подступает к краям, ванна переполняется. Я выключаю кран. По ванной разносится неприятное эхо.

Я слышу, как открылась дверь дома. Замираю, потом слышу, как звякнули ключи на тумбочке в коридоре. Пол входит в ванную.

– Привет, – говорит он.

– Привет, – говорю я. – У тебя встреча была.

– Что?

– Деловая встреча. Ты в костюмной рубашке.

Он смотрит вниз, себе на грудь. Да, говорит он медленно, как будто до той минуты не верил в существование своей рубашки. Вообще-то я ходил смотреть квартиры, добавляет он.

– Я не хочу переезжать, – говорю я ему.

– Тебе нужно подобрать другое место! – Он произносит эту фразу твердо, весь день ее репетировал.

– Мне ничего не нужно, – возражаю я. – Я не хочу переезжать.

– По-моему, оставаться тут плохо. Я бы помог тебе найти другую квартиру.

Я оттягиваю от черепа волосы, замотанные во влажную простыню. Плохо для кого?

Мы таращимся друг на друга. Другая моя рука лежит на груди. Я роняю ее.

– Вынь затычку, будь добр, – прошу я.

Он становится на колени в холодную лужицу возле ванны. Расстегивает рукав у запястья и начинает заворачивать его аккуратным тугим валиком. Сует руку, обходя мои ноги, в воду, все еще пенящуюся пузырями, на самое дно. Сгустки пены цепляются за скатку ткани выше его локтя. Я слышу барабанную дробь его пальцев – синкопу – он нащупывает цепочку из бусин, наматывает на пальцы, тянет.

Негромкое чмокание. Пузырь воздуха лениво прорывает поверхность воды. Пол вытаскивает руку, мимолетно коснувшись моей кожи. Меня подбрасывает, подскакивает и он.

Мое лицо вровень с его лодыжками, когда он стоит. На коленях его брюк – мокрые пятна.

– Ты давно не бывал у себя дома, – говорю я. – Я не хочу, чтоб ты думал, будто должен каждую ночь проводить здесь.

Он хмурится. Мне это нетрудно, говорит он. Я хочу помочь. Он выходит в коридор.

Я сижу тут, пока вода не стекает до конца, пока не исчезает в серебристом устье последний молочный завиток, и где-то в глубине меня возникает странная дрожь. Позвоночнику нечего так бояться. Отступая, пузыри оставляют странные белые полоски на моей коже – она выглядит как рубчатый от прилива песок на окаемке пляжа. Я чувствую тяжесть.

Проходят недели. Женщина-полицейский, выслушавшая в больнице мое заявление, звонит и говорит, что, возможно, вызовет меня на опознание. Голос ее великодушен, избыточно громок. Позже она оставляет на автоответчике краткое сообщение: являться не надо. Не тот человек. Того нет.

– Может быть, он сбежал из штата, – говорит Пол.

Я держусь в стороне от себя. Пол тоже держится в стороне. Трудно сказать, кто из нас больше напуган, я или он.

– Надо что-то делать, – говорю я однажды утром. – С этим, – жестом я указываю на пространство перед собой.

Пол поднимает голову – он ел яйцо.

– Да, – соглашается он.

Мы набрасываем варианты на ярко-розовом клейком листочке, слишком маленьком для стольких решений.

Я заказываю DVD в компании, которая рекомендует «взрослые фильмы» для влюбленных пар. Диск привозят в простой коричневой коробке, аккуратно кладут на край цементной ступеньки перед моей дверью. Я беру коробку – она весит меньше, чем я ожидала – сую ее под мышку и минуту вожусь с дверной ручкой. Новый засов заедает.

Я кладу коробку на кухонный стол. Звонит Пол. Скоро приеду, говорит он. Голос его всегда звучит рядом, здесь, даже по телефону. Ты получила…

– Да, – говорю я. – Она тут.

Чтобы добраться до этой части города, ему понадобится четверть часа, а то и больше. Я возвращаюсь к коробке и открываю ее. Количество переплетенных конечностей на обложке вроде бы не соответствует количеству лиц. Я пересчитываю дважды и убеждаюсь: один лишний локоть и одна лишняя нога. Я открываю коробку. Диск пахнет как новенький и с трудом снимается с пластмассовой шпульки. Блестящая сторона переливается радужкой, точно бензиновое пятно, и отражает мое лицо – странно, словно кто-то протянул руку и смазал его. Я кладу диск в открытый лоток DVD-проигрывателя.

Меню нет, фильм включается автоматически. Я опускаюсь на колени на ковер перед телевизором, утыкаюсь подбородком в ладонь и смотрю. Камера неподвижна. Женщина из этого фильма немного похожа на меня – во всяком случае, рот такой же. Она застенчиво обращается к мужчине слева – крепкий мужчина, вероятно, он не всегда был таким, рубашка сделалась мала для накачанных мускулов, они ее распирают. Мужчина и женщина разговаривают, разговаривают – не могу разобрать, из чего состоит разговор. Он дотрагивается до ее ноги. Она берется за язычок молнии и тянет его вниз. Под одеждой у нее ничего нет.

Минуем непременные минеты, рот-похожий-на-мой растягивается в усилии, минуем обязательный куннилингус, и вот они уже снова разговаривают.

В прошлый раз я сказала ему, я сказала, черт, они могут увидеть мою…

Я не могу это удержать, не могу это удержать, не могу…

Я выпрямляюсь. Их губы не шевелятся. Нет, их губы шевелятся, но из ртов сыплются вполне ожидаемые слова. Крошка. Трахни меня. Да-да-да! Боже! А под ними шевелится нечто иное. Поток, струящийся подо льдом. Голос за кадром. Или, вернее, голос перед кадром.

если он скажет мне снова, если он скажет мне, что так нельзя, я должна просто…

еще два года, может быть, только два, может, только один, если не застревать…

Голоса – нет, не голоса, звуки, тихие, приглушенные, громкость то чуть увеличивается, то снова сникает – сливаются воедино, сплетаются друг с другом, выбиваются отдельные слоги. Не знаю, откуда доносятся голоса – это трек к фильму? Не отрывая глаз от экрана, я дотягиваюсь до пульта и нажимаю на паузу.

Те замирают. Она смотрит на него. Он смотрит куда-то за край кадра. Ее рука крепко прижата к низу живота. Набухающий бугорок ее живота скрывается под чашечкой ладони. Я снимаю с паузы.

Да, у меня был ребенок, это не первый раз, когда…

И если только год, тогда, наверное, я смогу