Князь Александр Невский - Ирина Александровна Измайлова

Среди собравшихся пронёсся лёгкий ропот.

– Тише! – возвысил голос магистр. – Что случилось, то случилось, и раз Господь это попустил, значит, на то были причины. Главная причина – гордыня и нетерпение, которые проявил шведский ярл Биргер. Он не стал ждать нашей помощи, не согласовал с нами боевых действий, самонадеянно решив, что у него много войск и он сам в силах справиться с князем, который уже доказывал свои силу и отвагу не раз. Чего стоит только его участие шесть лет назад в разгроме ордена меченосцев! Многие говорят, что его отец, князь Ярослав, не сумел бы победить без своего могучего сына, и я склонен в это верить.

– А ему тогда было четырнадцать лет! – заметил один из рыцарей. – Глупо было бы недооценивать его сейчас.

– Я именно об этом и говорю! – Лицо магистра внешне остаётся бесстрастным, и только блеск в глазах выдаёт возбуждение. – Мы с вами начинаем крестовый поход и должны знать своего противника и трезво его оценивать. Тем более что ярл Биргер не подумал о том, скольких врагов нам необходимо победить…

Вам, братья мои, предстоит биться безжалостно с язычниками, будь то ливы, эсты или славяне. И особенно – с русскими еретиками – самым опасным и сильным нашим противником. Ибо русы имеют склонность помогать и эстам, и литовцам, и ливам. Мы должны сокрушить оплот их сопротивления, русские крепости на границах с Ливонией – Изборск и Псков. Шаг за шагом продвигаясь вглубь русских земель, построим там крепкие замки. И мы добьёмся этого своим мечом! Действовать надо без пощады, чтобы никто не посмел поднять оружие против рыцарского воинства.

Со своего места поднялся ещё один рыцарь:

– Рыцарям Ливонии будут помогать многие епископы. Нам следует также собрать под крестоносные знамёна покорённых и крещёных язычников…

Фон Грюнинген улыбнулся в ответ на эту пылкую речь:

– Андреас! А не убеждались ли мы уже много раз, что язычники, будь они хоть трижды крещены, всегда готовы предать и бросить нас в трудный момент?

– Это так, Дитрих! Но на то я и вице-магистр, твой первый помощник, чтобы предвидеть такую возможность. Этих людей следует всегда держать в страхе, дабы они не уклонялись от сражений. Особенно от сражений с русскими!

Магистр кивнул:

– На это мне нечего возразить. Верю – Бог нам поможет!

– И не только Бог! – негромко произнёс подошедший к магистру епископ. – Во Пскове, как мне донесли, есть неглупые люди из тамошней знати… Так вот – они готовы убедить население города впустить нашу армию за городские стены. Разумеется, это должно быть им выгодно!

– Разумеется! – оборачиваясь к епископу и с трудом скрывая брезгливую гримасу, кивнул магистр. – Предательство отвратительно, не так ли? Но глупо не воспользоваться им, если оно оказывается нам выгодно.

…Спустя несколько дней гонцы известили князя Александра о том, что несколько предателей-бояр тайно впустили во Псков вражескую армию.

– Бесчинствуют бусурмане, что твои татары, князь-батюшка! – с волнением говорил гонец. – Людей на площади сгоняют, священники ихние проповедуют от веры православной отказаться. Народ противится, так хватают кого ни попадя, бьют, а то и смерти предают! Наших священников да монахов лютой казни предают…

Слушая гонцов, князь Александр, не скрывая охватившего его гнева, сжимал кулаки, его глаза горели гневом.

Спустя несколько часов он вбежал в свою горницу. Будто тигр, заходил взад-вперёд, не выдержав, налил в чашу вина, выпил глоток, но затем отшвырнул чашу в сторону.

Вбежавшая в горницу княгиня Александра подняла чашу, поставила на подоконник, подошла к мужу. Молча стояла перед ним, покуда он, отдышавшись, не обратился к ней:

– Что мне делать с ними, Саша? Ну что делать?! Сколько уж лет беда за бедой терзают Русь, рвут на куски. А бояре наши всё за мошну свою трясутся, лишнюю гривну для Отечества истратить жалеют!

– Отказали? – тихо спросила княгиня.

– Ещё и как! Я им рассказал, что в Изборске да во Пскове творится, что там фогты окаянные чинят, как русский народ притесняют. Сказал, что Псков освобождать надобно, а для того дружина большая нужна, оружия много… И ради этого нужно деньги собрать. Сказал, сколько нужно. Не для себя ведь, для Руси… Знаешь, что они там, на вече, вопить принялись? Что, мол, и так разорились, что не след, мол, у них последнюю рубашку требовать… Это у них-то последнюю!!! Я им напомнил, что войском командую и знаю, что для того войска потребно. А дальше – угадай, что они ответили?

Александра приняла позу сурового величия, погрозила пальцем и произнесла нарочито грубым голосом:

– Вольности нашей не трожь!

Князь рассмеялся, но очень горько:

– Вот-вот! Именно так! Не понимают, неразумные, что ведь и сюда придут фогты со своими кнехтами, и здесь всё захватят и разграбят. И убивать будут… Но не понимают того изменники-бояре. Или не хотят понимать! Или, как посадник псковский Твердила, готовы немцам продаться. Ведь предали же они, Русь, предали! Несколько бояр псковских, окаянный посадник… Немцы нипочём не взяли бы Псков, если бы предатели не убедили народ сдаться и не пустили бы врага в город! Всё это я сказал нашим боярам на вече, как есть, сказал. А они мне же в ответ грозить стали!

– Что же делать станешь? – тихо спросила княгиня.

– Уеду! – грозно сдвинув брови, ответил Александр. – Поступлю, как отец мой поступал. Так что, Саша, собирайся. Возьмём дружину нашу и отъедем в Переславль. Нынче же. Поспеши!

– Я не задержу тебя, – не дрогнув, ответила Александра. – Только Васеньку покормлю.

– Ну, на Васеньку-то время найти надобно. Я скоро вернусь.

И он вышел из горницы, в сердцах позабыв затворить дверь, так что облако морозного воздуха ворвалось туда с галереи.

Вечером следующего дня боярин Фёдор Данилович пришёл в покои князя, но, увидев, что тот занят чтением какого-то свитка, остановился было у порога. Александр не оборачивался, и старый наставник решился подойти ближе, чтобы заглянуть ему через плечо: насколько важно послание и уместно ли оторвать от него князя. Но прочитать написанное было трудно, за последнее время зрение у боярина стало хуже. Сам он тоже сдал – осунулся и постарел.

– Чего подкрадываешься? – спросил князь, не сердито, но насмешливо. – Я ж тебе и так расскажу, про что мне отец пишет. Да ты и сам уже знаешь…

– Знаю, княже! – печально подтвердил боярин. – Ненасытны татары. Что там с Киевом?

– Разграбили поганые град Киев. Святую Софию Киевскую сожгли! Много народу побили. Не оставят они нас в покое… И сил противостоять им у нас пока