Код розенкрейцеров - Алексей Атеев

– Оставь его, Валентин. Что творится, хотела бы я знать?

Валек наконец оттолкнул Коломенцева и повернулся к сестре. Длинные сатиновые трусы до колен, линялая майка и разгоряченное после схватки лицо делали его похожим на футболиста, только что забившего гол.

– Я, Катя, и сам не знаю, что происходит, – тяжело дыша, сказал он. – Вот этот хрен с горы среди ночи тарабанит, требует тебя, а когда я вежливо прошу его прийти попозже – заметь, вежливо! – он пытается ворваться в наше, извиняюсь, жилище.

– Ах, даже так! – Катя вопросительно посмотрела на Коломенцева. – Он что же, правду говорит?

– Я, конечно, извиняюсь! – запальчиво начал мукомол. – Но мне необходимо с вами поговорить, Екатерина!

– Раз надо, тогда проходите, – без всякого удивления произнесла та.

– Ну ты даешь, сеструха! – удивился Валек.

Он отстранился, пропуская Коломенцева.

Коломенцев вошел в переднюю, чувствуя себя последним идиотом.

– У нас гости? – изумился муж Кати Володя, появляясь из комнаты. – А я думаю, что за шум. А который час, товарищи?

– Скоро пять, – сказал Валек, – самое время для визитов.

– Так что вы хотели? – спросила Коломенцева Катя.

– Ты бы хоть халат надела, – заметил Володя, – а то неудобно как-то. Пришел человек в гости, а ты в ночнушке.

– Ничего. Я думаю, мы быстро разберемся. Так что вы хотели, извините, забыла вашу фамилию?

– Я хотел… Я хотел. Пусть она скажет правду.

– Какую правду, Катя, требует от тебя этот человек? – удивился муж. – И неужели, чтобы узнать правду, мало дневного времени суток?

– Какую правду? – равнодушно спросила Катя.

– О ваших, так сказать, сверхъестественных способностях.

– Катя, – еще больше удивился Володя, – о каких таких твоих способностях идет речь?

– Вы же видите, гражданин не совсем здоров, – все так же равнодушно сказала Катя.

Все трое воззрились на Коломенцева.

– Ах, о каких?! О таких!!! Она чуть не довела меня до петли… И в сумочку заставила залезть… И вообще, она не Десантова.

– Ну вот, я же говорила…

– Н-да, – сказал муж, – просто потрясает. Это что же, твой пациент?

– Пациент. Но не мой.

– Тогда почему он пожаловал к нам? Да еще посреди ночи.

– Валя, – не вступая в объяснения, сказала Катя, – будь добр, выстави его прочь.

– Охотно, – сказал Валек и резким движением выбросил Коломенцева во все еще приоткрытую дверь, а потом захлопнул ее.

Коломенцев несколько раз стукнул кулаком по двери, но ему не открыли.

– Тогда я лягу у вашего порога и буду лежать до тех пор, пока со мной не поговорят! – крикнул мукомол. – Я буду неотступно находиться здесь, поскольку моей жизни угрожает опасность! – И в доказательство серьезности своих намерений он уселся на половичок и оперся спиной на дверь.

За дверью сохранялось молчание.

Коломенцев тоже притих и теперь тоскливо размышлял: что же делать дальше, как себя вести? Он понимал, что выбрал не совсем подходящий метод воздействия, и ему стало мучительно стыдно. Однако пути назад не было. «Спокойно, спокойно, – подбадривал он себя, – все равно я должен объясниться. Так или иначе, это необходимо».

Дверь неожиданно отворилась, и Коломенцев чуть не упал. Он вскочил на ноги. На пороге появился Валек и молча качнул головой, приглашая войти.

Коломенцев проследовал на кухню. Там уже сидели Катя и Володя. Катя на этот раз была облачена во фланелевый халат.

– Садитесь, – сказал Володя. – Вы уж, пожалуйста, извините за не совсем гостеприимный прием, но время не очень подходящее. Объясните, чего вы хотите? И представьтесь, если можно. Остальных членов нашего семейства, как я полагаю, вы знаете, а я ее муж.

«А он вполне разумен, – подумал мукомол. – И, похоже, настроен мирно».

– Меня зовут Игорь Степанович Коломенцев, – начал он, обращаясь преимущественно к Володе, – я инженер мелькомбината, но к вам пришел скорее как историк.

– Так-так, – отозвался Володя, его добродушное лицо было само внимание. – Историк, значит. Интересно.

– Видите ли, меня занимает одно расследование. Дело в том, что ко мне в руки попали дневники некоего Пеликана. В этих дневниках речь идет о близнецах, девочке и мальчике… Вот за этим я и приходил к вам в первый раз. Но ваша жена…

– Так вы здесь уже были?

– Сегодня. Я поговорил с вашей женой – Екатериной?..

– Ильиничной.

– Да. С Екатериной Ильиничной. Задал ей несколько вопросов. Но четкого ответа так и не получил.

– Какого ответа?

– Действительно ли она и вот он, – Коломенцев кивнул на Валька, – те самые близнецы, о которых идет речь в дневнике.

Семейство переглянулось.

– Я ему сказала, – отозвалась Катя, – что никакого Пеликана не знаю и никогда не знала. Потом он утверждал, что нас привезли сюда, в Тихореченск, из Праги… – Она развела руками. – О чем тут еще толковать…

– А вот вы сказали о какой-то краже, о самоубийстве? – вспомнил Володя.

– Именно! После того как я покинул ваш дом, со мной стали твориться самые странные события. Со стороны можно было подумать, что я сошел с ума.

Сидящие напротив вновь переглянулись.

– Вы зря на меня так смотрите! – вновь всполошился Коломенцев.

– Успокойтесь, товарищ инженер, – добродушно произнес Володя и взял Коломенцева за руку. – Никто вас не желает обидеть. Но поймите и нас. Всем завтра на работу. Мы спим мирным сном честных советских тружеников, и вдруг врываетесь вы. Мало того, что нас взбулгачили, так и соседей, скорее всего, переполошили. Что о нас подумают люди? Почему, скажем, нельзя было прийти… А-а! Ладно! Чего уж там. Кто старое помянет… Давайте так. Вот вы немного успокоились? Ведь верно? Отлично. Сейчас вы пойдете домой, поспите… А завтра – милости просим. Ответим на все ваши вопросы. Уж не сомневайтесь. Как? Такой вариант подходит?

– Но я… – начал было Коломенцев.

– Конечно, конечно. Не беспокойтесь. В любое время. А сейчас я вас очень прошу – отправляйтесь домой. А чтобы по дороге ничего не случилось, мы вас проводим. Я сейчас оденусь.

– А можно я? – неожиданно попросил Валек.

Коломенцев искоса глянул на брата Кати, сама она, казалось, безучастно сидела, не вступая в разговор.

«Может быть, у брата удастся что-нибудь выведать», – размышлял Коломенцев.

– Если Валентин вызвался, не возражаю, – сказал Володя.

Коломенцев поднялся, понимая, что сейчас говорить с ним никто не будет. Валек проследовал за ним.