Код розенкрейцеров - Алексей Атеев

– Не во мне дело. Как вы понимаете, настроение у всех ужасное. Да и она… Несчастная в общем-то женщина. Оказывается, она собралась уходить от Егора Александровича, но одумалась, вернулась… А тут мы. И как-то странно случилось, она на мужа родного ноль внимания, а сразу к Станиславу. Сердобольная, видишь ты. Проявила участие. Помогла занести его в дом, ведь все обессилели… И вот с того момента она не оставляла бедного калеку. Да я уж рассказывал…

– Нет-нет, продолжайте! Я хочу послушать эту историю еще раз.

– С Олеговым у нее как-то не налаживалось, зато со Станиславом… Что ни день, она у Донских. Ухаживает за ним, разговоры разные говорит. Мол, не надо отчаиваться и все такое… – Коломенцев хмыкнул. – Прямо роман!

– А вы не иронизируйте.

– Помилуйте, да я только приветствую это начинание. Но вот что удивительно. И историк тоже охладел к жене. Зато проявлял весьма большую активность по отношению к Елене Донской. Да и с ним самим произошли значительные изменения. Словно подменили человека. То, вы помните, сутулый, заморенный. Типичный книжный червь. А тут словно распрямило. И голос прорезался, и манеры изменились. Активный, энергичный. Откуда что взялось. Возможно, нервное потрясение изменило его личность. Говорить стал громко, уверенно. Вести себя напористо. Даже лексика сменилась. То всем «вы-вы»… а теперь тыкает, невзирая на чины. И бандитские словечки употребляет, даже матом ругается. Не прошло и полгода, как он развелся со своей Людмилой. Да что я повторяю одно и то же?!

– Продолжайте! – повелительно произнесла Марта Львовна.

– Развелся он, значит, с Людмилой и в одночасье женился на Елене. Словно у них сговорено было. Ну и в общественной жизни. Приняли в партию. Ушел из института. Как вы знаете, он сейчас в горкоме работает, прочат его на пост третьего секретаря. Удивительно быстро сделал карьеру.

– Его карьера только начинается, – задумчиво произнесла библиотекарша.

– Возможно. Даже внешность начала меняться. Что удивительно, он же плешивый был. Так вот, волосы на лысине стали отрастать. Сначала пушок, а теперь вполне нормальная шевелюра.

– Занимательная история, и сколько ее слушаю, не могу сдержать слез. – Марта Львовна вновь наполнила рюмки. – Выпьем, Игорь Степанович, за разительные перемены.

– Ну что ж… – старик поднял рюмку, посмотрел на густую, чайного цвета жидкость. – И где это вы, Марта Львовна, такой отличный коньяк достаете?

– А помните, Игорь Степанович, какой в доброе старое время коньяк имелся. Шустовский… «Ласточка».

– Да вам-то такое откуда известно? Ведь вы в те времена барышней были. Неужто барышни коньяк употребляют. Я еще понимаю – шампанское.

– Все было, – не отвечая на вопрос, задумчиво произнесла библиотекарша. – А теперь… Ну, бог даст, все вернется. Не сейчас, конечно, не завтра… Но! – Она подняла вверх палец. – Попомните мои слова, господин Коломенцев. И флаг трехцветный вернется, и орел двуглавый…

– Это вы хватили, Марта Львовна!

– Может, мы и не доживем. Но надежда есть. Вот ваш друг Олегов. Завтра он будет секретарем горкома в заштатном Тихореченске, а послезавтра, глядишь… И жену себе подобрал толковую. Елена – она кремень. Не даст пареньку пропасть. Шажок за шажком. Доберется до вершин, а там еще кто-нибудь объявится. Вот тебе и компания составилась.

– Послушать вас, так и земля быстрей вертеться станет.

– Посмотрим, милейший! Рассказывайте дальше.

– Со Станиславом тоже стали происходить не совсем обычные вещи. Что уж тому причина – появление Людмилы или визиты к знаменитейшему московскому гомеопату, а Людмила возила Станислава пару раз в столицу, – но паренек понемногу стал вставать со своего кресла. Уже по квартире ходит… Окреп. Вот что значат любовь и сочувствие.

– Верно, верно. И этот не пропадет. Я, откровенно говоря, рада за них обоих. Нашли друг друга.

– Людмила вместе с детьми переехала к Донским, а Олегов с Еленой живут отдельно. Получили новую отличную квартиру. Но, что удивительно, постоянно общаются друг с другом. Вроде бы и не пробежала между ними черная кошка. Одной семьей живут! Так-то вот!

– И чего на свете не бывает, – вздохнула Марта Львовна, – но как трогательно!

– А если бы не произошли эти ужасные события, возможно, ничего бы и не изменилось. Это Чекмазов… Все через него началось.

– Чекмазов? – задумчиво переспросила Марта Львовна. – Знавала я этого Чекмазова. Неприятный был человек, царствие ему небесное. Думал, что самый главный, а того не ведал… – она осеклась.

– Чего не ведал?

– Конечной цели не ведал. Считал, что эта мистика всему основой. Бессмертный… Сен-Жермен… Все так. Только не в этом дело.

– А в чем же?

– Во вполне земных целях. Время собирать камни, время разбрасывать камни… – так, кажется, в Екклесиасте прописано. Ну а с Десантовой как дела обстоят?

– С Катей-то? Да как будто ничего особенного не происходит. Живет себе, сына воспитывает.

Библиотекарша загадочно усмехнулась.

– Сына? Это хорошо. Пускай растет мальчик.

– Вы все загадками говорите, милейшая Марта Львовна.

– Да уж какими загадками. Никаких загадок, милейший. Жизнь, она и есть жизнь. – Марта Львовна без приглашения подняла свою рюмку, подмигнула Коломенцеву и одним глотком, по-гусарски, опорожнила ее. – Никаких загадок, друг мой, – переведя дух, сказала она. – Кроме главной. Кто же правит бал?