Стертые времена - Владимир Гой

Все повскакивали со своих мест и поспешно стали вытаскивать из багажных отсеков пакеты, сумки, маленькие чемоданы. В такие моменты у меня появлялось ощущение, что все хотят побыстрее выбраться из самолёта в страхе, что он улетит с ними снова.

Во время прилёта я никогда не испытывал какой-то особой радости. Прилетел, жив – и хорошо. А вот когда улетал, в этом всегда была загадка и интерес к чему-то новому, неизведанному.

Я встал недалеко от ленты и вместе со всеми смотрел в чёрный проём в стене, из которого по ленте должен был выплыть их багаж. Стоять пришлось довольно долго. Когда, наконец, я стаскивал с ленты свою тяжелую сумку, случайно поднял глаза, и у меня замерло дыхание. С другой стороны ленты стояла она. На какую-то секунду наши глаза встретились, и я почувствовал, что она тоже смутилась. Она отвела глаза, разыскивая свой багаж. Это была не Лана.

Я отошёл в сторону и стал ждать неизвестно чего. Потом пошёл вслед за ней к выходу и просто смотрел на её силуэт, не зная, что делать.

Когда она отъезжала на такси, мне захотелось замахать руками, побежать за машиной и закричать: «Стой! Подожди! Остановись! Может, ты всё-таки Лана и просто притворяешься?»

Но я просто стоял и смотрел, а такси медленно проехало под шлагбаумом аэропорта, выехало на шоссе и зеленой точкой понеслось в сторону Риги.

Вечером, уже дома, я сидел с бокалом вина возле большого окна, смотрел, как по небу плывут тяжёлые тёмные облака, полные ненастья. Ветер срывает остатки жёлтых, уже совсем пожухлых листьев и уносит их в сторону шумящего моря.

Ещё несколько недель я не раз бесцельно приезжал в аэропорт, садился за столик в баре, брал чашку кофе, смотрел в окно и чего-то ждал.

На следующий день после возвращения из Франции я встал рано утром и отправился на пробежку вдоль берега моря. Насупившиеся облака висели почти над самой водой, казалось, что в любую минуту из них может хлынуть дождь. Так оно и случилось.

Я еле успел добежать до первого дерева, попытавшись укрыться под его кроной от этих небесных слёз. Но они пробивали хилые листочки, и я промокал с каждым мгновением всё больше и больше.

И тут в моей памяти всплыла картина, как мы с Ланой стоим под огромным дубом в проливной дождь, как я её целую, как она вздрагивает и прижимается ко мне при каждой вспышке молнии.

Я выбежал из своего ненадёжного укрытия и через несколько минут уже был дома. Валерия только ахнула, увидев меня насквозь мокрого. Пока я снимал одежду, она принесла мне полотенце и поставила кипятиться чайник.

Отпивая маленькими глотками горячий чай, я пытался разобраться в том, что со мной происходит. Я бесконечно люблю свою жену, детей, дом и в то же время так часто вспоминаю Лану, с которой нас ничего не связывало, кроме нескольких недель страстного романа. Но он сидит в моем сердце занозой.

Вместо того чтобы отправиться на работу, я развернул машину и поехал туда, где мы встретились с ней в тот далёкий праздник Лиго. Дождь уже кончился, только лужи блестели на асфальте, отражая солнце. Дорога вилась вдоль берега моря через множество маленьких рыбацких посёлков.

Когда вдали показалась табличка с указателем посёлка «Энгуре», я уже стал думать о том, как я глупо поступаю, пытаясь вернуться в прошлое. Но если я так сделал, значит, мне это было надо.

Оставив машину неподалеку от пирса, где швартовались рыболовецкие баркасы, я пошёл пешком вдоль дороги к кемпингу, где мы провели вместе свою первую ночь.

Вдали показался гигантский дуб, который тогда укрыл нас своей развесистой кроной от проливного дождя. Остановка, где мы без передышки целовались, ожидая автобуса. Воспоминания, от которых я всё время пытался прятаться, захлестнули меня с головой.

В кемпинге пока ещё никто не жил – был ещё только конец апреля. Я прошёл через его территорию к самому морю. Вдали над водой возвышался тот громадный валун, возле которого мы целовались в воде и где я так испугался, потеряв Лану из виду.

Потом я подошёл к домику, в котором мы ночевали. Он совсем не изменился, может, доски чуть прогнили, но были замазаны сверху свежей краской, здесь готовились к новому сезону. Весна с её ярким солнцем была ранней и давно растопила весь снег.

Всё вокруг было наполнено жизнью и моим старым болезненным чувством. Откуда-то из-за кустов выбежала небольшая собака, с подозрением уставилась на меня и несколько раз гавкнула. Потом появилась и её пожилая хозяйка.

Это была та самая тётка, которая когда-то заставляла нас поскорее освободить домик. Она сердито на меня посмотрела и спросила:

– Вы здесь что-то потеряли?

Задумавшись на секунду, я ответил:

– Да, я тут, кажется, что-то потерял! – и пошёл обратно к дороге, чтобы ещё раз пройти мимо нашего дуба.

Она непонимающе на меня посмотрела и проворчала вслед:

– Бродят тут бомжи всякие непонятно зачем!

Её фраза меня рассмешила, и грустные воспоминания стали отступать.

Прежде чем уехать, я решил пройтись по пирсу, к которому приставали баркасы после того, как рыбаки рано утром раскидали свои сети по заливу. И вдруг я услышал окрик:

– Генрих! Что ты тут делаешь?

На одном из баркасов я увидел Улдиса, с которым в то далёкое Лиго закрутила роман Ланина подружка.

– Я тут проездом, сейчас уже уезжаю!

– Да брось ты! Мы с тобой столько лет не виделись! Сейчас лодку поставлю и зайдём ко мне чайку выпьем, я тебе свежей рыбы на дорожку дам! – в его голосе было столько неподдельной радости, что отказать я не мог.

Это был самый настоящий дом рыбака, большой новый бревенчатый сруб с соломенной крышей. Ухоженный двор перед домом с уже посаженными цветами и первой пробивающейся травой. Улдис кивнул на дом и с гордостью сказал:

– Выстроил, как в старину у моих предков!

У порога нас встретила Лига. От неожиданности я вытаращил глаза и смутился. Они это заметили и заулыбались:

– Мы после той встречи через год поженились!

Я только удивлённо покачал головой:

– Здорово!

Настроение у меня поднялось и появилась надежда, что через нее я смогу разыскать Лану.

Лига по-хозяйски быстро накрыла на стол и достала припасенную бутылку водки.

– За встречу!

Я пить отказался, сославшись на то, что я за рулем, хотя опрокинуть рюмочку-другую был бы совсем не против. Зато Улдис успел плеснуть себе в стакан, прежде чем Лига после моих слов убрала бутылку со стола.

– Ладно, тогда в следующий раз!

– Ну, рассказывай, как ты там в городе крутишься? – спросил Улдис.

Я пожал плечами:

– Как все! Бегу по жизни неизвестно куда и непонятно зачем! Остановиться нельзя, сам знаешь – завязнешь! В общем, всё как всегда.