Умри со мной - Элена Форбс

Кликая один мейл за другим, Тарталья согласно кивал, а сам наскоро прочитывал сообщения. Крис вначале поинтересовался у Келли, какой способ самоубийства ее больше всего привлекает, а затем последовала стремительная серия коротких деловитых вопросов-ответов.

Похоже, Хаммерсмитский мост был предложен Келли по «сентиментальным причинам», распространяться о которых женщина не пожелала.

Из нагрудного кармана куртки Фуллертон достал трубку и мешочек с табаком.

— Чертовски все странно и непонятно, как думаете? — заметил он, уминая щепотку свежего табака в трубке и раскуривая ее.

Поплывший запах сразу же вызвал в памяти Марка дедушку, его тезку. Тот всю жизнь тоже курил трубку, даже на смертном одре дымил. У него имелись всякие курительные принадлежности, полагающиеся при такой привычке: коллекция прокуренных трубок, чистилки и старомодные деревянные кувшинчики для хранения табака. Теперь все это переехало на каминную полку в кабинет его отца в Эдинбурге. Выкинуть эти вещицы на помойку ни у кого не хватило сердца.

— Вы о чем? — уточнил Тарталья.

— Знаете, я могу понять — человек впадает в такую тоску, что охота ему только одного — убить себя. По-моему, каждый на это имеет право. Но с трудом верится, что для этого требуется компания. Тем более человека, которого он и в глаза не видел.

— Возможно, потенциальный самоубийца опасается, что струсит в самый ответственный момент. Ему требуется моральная поддержка.

— Разве вам не кажется, что тут что-то нечисто? Представьте свидание вслепую. — Фуллертон проткнул воздух обгрызенным черенком трубки. — Ходили когда? Порой получается чертовски неловко. Являетесь вы на условленное место, к вам подходит другая особа. Но она совсем не такая, какой себя описывала. У вас возникает чувство, что вас надули. А случается и того хуже: у вас мгновенно вспыхивает к ней неприязнь. И как поступить? Сказать ей: ах, ошибочка вышла, ступайте-ка себе домой, милочка? Что, если и здесь так получилось?

— Еще хуже, если другой человек совсем не рвется лишить себя жизни, а явился понаблюдать, как умираете вы.

Фуллертон, сражавшийся с трубкой, стараясь раскурить ее, замер. Трубка повисла в воздухе.

— Да это же псих какой-то! — буркнул он с отвращением, мотая головой.

— Ага, вполне согласен. Но не исключено, что именно с таким случаем мы имеем дело, — отозвался Тарталья, изучая последние мейлы Келли к Крису, написанные всего за два дня до инцидента на мосту. Глаз его выхватил несколько предложений:

— Крис, Тони… Путаница какая-то, верно? — заметил Фуллертон.

— Наш парень прикрывается разными именами. Сейчас слишком рано делать окончательные выводы. Мне нужно прочитать и другие ее письма.

Фуллертон запыхтел трубкой и выдохнул большое облако дыма:

— Этого я и боялся. За какой период времени?

— Для начала — прошлогодние. Когда вы сумеете их предоставить?

— Займемся сразу же. Но у нас сейчас штат недоукомплектован, и я сумею выделить на это задание всего двоих. А вы не сможете одолжить нам людей?

— У нас тоже, знаете, напряг. Но я переговорю со старшим инспектором Стил. Посмотрим, чем сумеем вам помочь. Во всяком случае, сейчас уже есть крепкие основания для нашего участия в этом расследовании. — Тарталья взглянул на часы. Надо не откладывая позвонить Стил. Через полчаса ему нужно быть в больнице, повидать Трэвора. Заезжать в Барнс времени не остается. А после больницы он договорился — с большой неохотой — встретиться с Фионой. — Что слышно от экспертов?

Фуллертон покачал головой.

— Ладно, позвоню им еще, подгоню. Они знают, что наше расследование первостепенной важности, срочность номер один. Впрочем, сейчас все такие. — Тарталья поднялся, и Фуллертон следом — проводить его до двери. — Что известно о личной жизни Келли Гудхарт?

— Я разговаривал с ее боссом, — ответил Фуллертон. — Он-то и сообщил о ее исчезновении. Очень расстроен, но говорит, что, в общем, не удивлен. По его словам, Келли уже давно находилась в депрессии, он считал, она даже посещает психотерапевта. Понимаете, она вышла замуж за юриста из ее же агентства. На медовый месяц они поехали в Шри-Ланку, и двадцать шестого декабря, в День рождественских подарков, их накрыло цунами. Ее муж погиб, тела так и не нашли. По-видимому, Келли так и не сумела оправиться после его гибели.

Донован потребовался чуть ли не целый день, чтобы отыскать Николу Слейд. За последние два года та несколько раз переезжала и теперь наконец поселилась в Криклвуде, в квартире на первом этаже, которую снимала вдвоем с подругой. Никола как раз вернулась с работы. Работала она в местной начальной школе, временно замещала учителя. Пухленькая, росточком чуть выше Донован, каштановые редкие волосы до плеч, очки; на вид около тридцати. Одета она была в просторный лиловый джемпер и серую расклешенную вельветовую юбку, доходившую до верха ее ботинок на толстой подошве.

Никола предложила Донован чаю с имбирными бисквитами, и они устроились в обшарпанной гостиной, окнами выходившей на цементный пятачок перед домом. Донован уселась на диван, а Никола на большую подушку, брошенную на пол; она скрестила ноги, прикрыв колени юбкой, как ковриком. Комната, декорированная целым лесом растений в горшках, висящих в кашпо из макраме, казалась довольно мрачной; единственным источником света служила одинокая лампочка в центре потолка, упрятанная в японский бумажный абажур.