Поезд дальше не идет - Джулия Поздно

Леон лежал и думал о словах Малики. Больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас рядом с Женькой, провести рукой по ее светлым волосам, прикоснуться к бархатной коже, нежно прижаться губами к ее губам и слиться в одном долгом поцелуе.

Но это всего лишь мираж. За это время его любимая стала женой другого мужчины и обратной дороги скорее всего нет. И в этом виноват только он. Малодушие плохой советчик в любви. Всего один глупый шаг, мог отделить его от Женьки на целую вечность, если бы не затерянная в степях юрта…

Он хорошо помнил тот день, когда, увидев Женьку в свадебном салоне, и, встретившись с ней взглядом, сбежал. Он слышал ее зов, но даже не оглянулся, из-за страха сломать ей жизнь. Он спешил. Торопился сесть на поезд, и сделать попытку убежать от самого себя. Мысли путались. Но одно он знал точно: как только он встанет на ноги, непременно найдет ее, где бы она не была, потому что без Женьки жизнь теряет всякий смысл, и теперь он уверен в этом на все сто.

– Пацаны снижаемся, скоро уже будем на месте, – весело произнес Карпов. – Дэн, а тебя на вертолетной площадке ждет сюрприз.

– Какой еще сюрприз? Мне кажется за несколько последних дней сюрпризов предостаточно, – неуверенно пробормотал мужчина. – Говори уже, не томи…

– Лика Кавжарадзе.

– Да ладно, не верю своим ушам.

– Дэн, ну ты и дурак, весь лагерь знает о том, что она любит тебя.

– Меня? Эта красавица и умница любит меня, разгильдяя и ловеласа?

Карпов пожал плечами. Эта девушка сделала выбор не в его пользу и ему придется с этим жить…

– Сердцу не прикажешь, – крикнул он, старясь перекричать шум вращающихся лопастей. – Не упусти жар-птицу!

Спустя три недели, Женьку выписали из больницы.

Она категорически отказалась от материнского предложения отвезти ее на машине домой. Ей надо было побыть одной и сходить к своей любимице.

Еще в больнице она узнала от матери, о бесславной гибели своего мужа. Было ли ей жалко Стаса? Конечно. А как же иначе. Любой человек на этой земле имеет право на любовь, чувство сострадания, помощь и жалость…

– Мам, я не хочу возвращаться к Романовским. Если можно забери мои вещи, – попросила она мать, когда узнала о смерти Стаса.

– Я тоже так думаю, что больше тебя там ничего не держит. Единственное, что тебе придется сделать со временем, вступить в права наследования.

– Мам, о чем ты! Мне ничего не надо от этой семьи.

– Жека, тут вот какое дело…Михаил, накануне вашей свадьбы, успел оформить мою компанию на Стаса, и назначить его генеральным директором. Так что, ты теперь ее единственная владелица строительного бизнеса.

– Значит, твое по праву – вернулось к тебе снова… Вот тебе и бумеранг… – задумчиво произнесла Женька.

– Это точно. Жека, у меня для тебя есть еще одно новость. Так уж сложилось, что у тебя теперь две бабушки.

– Как это? Кто? – не веря своим ушам спросила Женька.

– Клавдия… Долгая история. Вернешься домой – сама от нее все узнаешь.

***

В метро, как всегда, было многолюдно и шумно. Женька вышла из поезда и направилась к своей любимице Ирме, бронзовой фигуре овчарки.

– Привет, – тихо сказала девушка и с нежностью погладила холодный бронзовый нос собаки. – Как долго мы с тобой не виделись, целую вечность, – прошептала Женька.

Ей опять показалось, что Ирма смешно морщит нос и скалит зубы от радости.

– Помоги мне, в последний раз. Прошу тебя. – попросила Женька и вдруг почувствовала, как под ее рукой бронзовый нос собаки стал влажным. – Все-таки ты живая, хоть и бронзовая. – Знаешь, у меня скоро будет малыш. Но ему придется расти без отца, он погиб. Но я не верю в это. Я чувствую, что это не так.

Шум подъезжающего поезда прервал мысленную беседу Женьки.

– Женя?! – услышала она за спиной знакомый голос и обернулась.

Нет, она не закричала, не кинулась к нему на шею. Она просто не верила своим глазам. Леон, живой и невредимый, стоял перед ней, опираясь на небольшой деревянный костыль.

«По техническим причинам поезд дальше не идет» – звучало на перроне.

– Представляешь, я мог уехать совсем в другую сторону. Но там какие-то повреждения на линии. Поезд дальше не идет…

Женька наконец-то пришла в себя, и, взвизгнув от радости, кинулась Леону на шею.

– Аккуратней, Женечка, – шептал ей на ухо Леон. – Я не удержусь, и мы упадем вместе с моим костылем.

– Я думала – ты погиб!

– Я слишком тебя люблю, чтобы это было правдой, – тихо ответил он и поцеловал ее в губы.

– Знаешь, у нас будет малыш, – шепнула она, выдохнув после поцелуя.

– Же-н-я-я-я-я-я! – крикнул, ошалевший от радости, Леон. – Я люблю, тебя, моя русалка!

***

Женька лежала на песке, рядом с ней сидел розовощекий малыш в голубой панамке. Зеленой лопаткой он набирал песок и насыпал его в маленький самосвал с большими колесами.

– Би-би, би-би, – восторженно лепетал ребенок, погружая колеса самосвала, в белый песок.

– Хочешь дам водички, – спросила Женька и поправила сыну панамку.

Малыш активно закивал головой в знак согласия.

– Хитрюга, какой же ты хитрюга, а сказать?

Мальчик запрокинул голову и рассмеялся. Панамка упала с головы, и морской ветер, тут же подхватил светлые вьющиеся волосы малыша, раскидывая их в разные стороны.

Морская волна незаметно подкралась к берегу и, ударившись о него, сотнями искрящихся брызг, обдала девушку с ребенком.

Женька поднялась и взяла на руки карапуза.

– Сынок, идем купаться, – звонко сказала она и аккуратно, ступая по песку с бесценной ношей вошла в освежающую воду.

– Где же наш папа? Мы с тобой ждем, ждем, а он не идет…

Девушка окунула ребенка в прозрачную воду, сквозь которую можно было разглядеть дно и мальков, стайками гуляющих меж камней. Недовольный краб спрятался под большой камень и затих, медленно ворочая клешнями золотистый песок.

– Женька! Женечка! – услышала девушка откуда-то издалека. Она повернулась к берегу. Он был пуст.

– Женька! – вновь услышала она и подняла голову вверх.

На вершине холма стоял высокий светловолосый парень, в стареньких джинсах, закатанных по колено, в широкой рубашке навыпуск, которая под порывами ветра надувалась пузырями.

– Женька! Женечка! Смотри какое небо! Я дарю его вам! – кричал он и махал им рукой.

Женька завороженно смотрела на него, как же она счастлива, что он есть! Ее Леон, Ленечка…