Кофе со вкусом убийства - Джей Эм Холл

–Автор рисунка очень гордилась им, Джейкоб. Как ты думаешь, что она почувствовала, когда ты его испортил? А как бы ты себя чувствовал?– Она горестно протянула помятый и порванный рисунок, который показался Лиз весьма посредственным, но она тем не менее послушно вздохнула и покачала головой.

–Джейкоб,– сказала она. Снова этот насупленный взгляд.– Очень плохо портить чужую работу. Это неправильно.– В ее тоне было что-то твердое, решительное, что, казалось, одновременно обескуражило Джейкоба и удовлетворило миссис Белл, которая заявила, что, может быть, сегодня вечером, когда Джейкоба лишат планшета, он сможет подумать о своих поступках и их последствиях. Лиз (которая не собиралась ничего отнимать) торжественно кивнула и вывела Джейкоба из комнаты.

–Он замечательный малыш,– сказала миссис Белл.– Хотите верьте, хотите нет, но я люблю его до безумия.

Нет, подумала Лиз. Совершенно точно нет. И приберитесь в своем классе, леди.

На выходе они прошли мимо Трейси, которая шла в класс с охапкой ксерокопий.

–Спокойной ночи, Джейкоб,– попрощалась она.

–Спокойной ночи, миссис Клаф,– ответил он.

Миссис Клаф понизила голос и оглянулась, чтобы ее не подслушали.

–С Джейкобом все в порядке,– сказала она. И этого было достаточно.

Когда они пересекали пустую детскую площадку, ладошка Джейкоба молча скользнула в ладонь Лиз.

–Кэссиди сказала, что я эмоционально дефективный,– пробурчал он.

–Понятно,– сказала Лиз. Этого хватило, чтобы ее руку сжали чуть крепче.

С парковки перед ними выехала спортивная машина с откидным верхом: за рулем сидела миссис Белл, чьи седоватые волосы развевались на ветру; она весело помахала рукой и ускорилась. Лиз посмотрела на часы на приборной панели: три тридцать семь. Сама она обычно никогда не уходила из школы раньше пяти. Вот вам и замечательная миссис Белл. Она почти слышала жеманный голос Мэгс Престон-Бэтти: «В классе полный беспорядок, но, боже мой, детям это нравится, и они любят ее. И, боже мой, они учатся».

И все думали, что все в порядке.

Внезапно Лиз почувствовала жгучую, звенящую злость. Она посмотрела на Джейкоба в зеркало заднего вида, на его торжествующее лицо, когда он перелистывал карточки с Бэтменом, которые она ему выдала (очевидно, правильный выбор). Она подумала о растерянной и одинокой Топси в слишком ярком кардигане, о том, как все ее сбережения похитил кто-то, кому было лень засучить рукава и заняться честным трудом.

–Ну что ж,– сказала она себе.– Ну что ж.

Возвращаясь по Борроуби-лейн, после того как забрала свою машину от Тельмы, Пэт проехала мимо кельтской поэтессы, безмятежно спускавшейся с холма через деревню, мимо приземистых коттеджей и высоких газонов. Пятна фиолетовых и желтых крокусов выглядели так, словно она вела их за собой. Девушка весело помахала рукой, на что Пэт ответила улыбкой, но при этом внутри у нее все сжалось от беспокойства за Лиама. Ее мысли вернулись к словам девушки: Социальные сети. Они истощают душу.

Почему Лиам так резко замкнулся? И что означал ехидный тон Несс? С замиранием сердца Пэт поняла, что ей придется это выяснить, а это подразумевало некоторую конфронтацию, хотя мечтала она о другом – заняться ужином, включив фоном передачу Джулса Беллерби на «Радио Йорк».

Найти предлог для посещения комнаты Лиама было, как всегда, несложно. По опыту Пэт, в жизни подростка всегда что-то требовало стирки, глажки или сортировки. Подхватив стопку выстиранных и сложенных вещей, она направилась наверх. Из-за двери сына доносилась классическая музыка – признак сосредоточенности и размышлений; Пэт вспомнила, что назавтра ему сдавать эссе по физике. Собравшись с мыслями, она постучала.

–Входи, дорогая мама.

Что ж, значит, он не в одном из своих неразговорчивых настроений, хотя это может измениться, когда она задаст вопрос. Пэт открыла дверь и замерла на пороге.

Последний плакат из мира Толкина исчез.

Иэн Маккеллен[26] со скрещенными на груди руками сменился задумчивым черно-белым портретом актера[27], который исполнил роль злодея в «Шерлоке». Пэт не понимала, почему это так расстроило ее, но она почувствовала внезапную тоску по тем далеким дням, когда повсюду был только Толкин. Она прекрасно помнила, как входила в эту самую комнату с тарелкой сэндвичей с беконом для мальчиков, самозабвенно сгрудившихся над горстью разноцветных кубиков разной формы – они играли в «Подземелья и драконы». В памяти, словно полузабытая песня, всплыли слова Лиама: Я вызываю свою волшебную палочку огненных шаров.

Теперь сын яростно стучал по клавиатуре. На экране было по меньшей мере три интернет-сайта и документ «Ворд». Он с равной вероятностью мог писать эссе по физике, играть в какую-нибудь онлайн-игру или изучать способы изготовления бомбы.

–Это я,– зачем-то сказала она, положив одежду на комод.

Без комментариев.

–Я хотела спросить насчет ужина.

Молчание.

–Я подумала, может быть, сосиски по рецепту Джейми Оливера, которые мы ели на той неделе.

Неопределенное ворчание. Разговор не клеился, и про Фейсбук и интернет спрашивать не было смысла. Выдохнув, Пэт повернулась к двери с чувством отложенной неприятной задачи.

–Я как раз занимаюсь этим.– Голос Лиама остановил ее на пороге.

–Отлично,– сказала она жизнерадостно и добавила уже с большей долей уверенности:– Отлично.– Сын повернулся и посмотрел на нее с легкой улыбкой, которая означала: она понятия не имеет, что он имеет в виду.

–Твое эссе по физике,– предположила Пэт.

–Твое расследование.– Он помахал фотографией страницы из ежедневника Оливера Харни с зелеными, синими и красными номерами телефонов.

–Ну почему сразу расследование.– Пэт почувствовала себя слегка оскорбленной. После дневной поездки ей было некомфортно обсуждать Оливера Харни/Тони Рэнсома, как будто при малейшем упоминании он материализуется и причинит им вред. Она с тревогой представила огромную царапину на внедорожнике Рода.

–Оливер Харни.– Лиам нажал на клавишу.– «Оливер Харни ремонтные работы»– ноль совпадений. Новый поиск: «Оливер Харни строитель»– снова ноль совпадений. Ремонт, водостоки, штукатурка – сплошь большие и жирные нули.

–Что ж, попытка не пытка, спасибо.– Она попыталась прозвучать благодарной за его старания, но в голове крутились мысли о том, как перевести разговор на способность интернета истощать душу.