Невинная грешница - Барбара Доусон Смит

— Не торопись. Это страшно рассердит Джеймса, — пробормотала она.

После этого кабинет покинул и Чивер, оставив Алисию и Дрейка наедине.

Едва она закрыла дверь и собралась попенять мужу, как его сильные руки обхватили ее сзади. Она уловила запах мыла для бритья и почувствовала, как предательски участился у нее пульс. Его пальцы уверенно поползли к ее животу. Он терся щекой о ее волосы, его теплое дыхание щекотало ей ухо, и по ее телу побежали мурашки.

— Я думал, что они никогда не уйдут, — проговорил Дрейк хриплым шепотом.

— Я думала, что ты занят сегодня, — сказала Алисия, стараясь отбиться от него.

— Для тебя я всегда свободен, миледи. — Его губы блуждали по затылку, а руки — по ее груди. В ней рождалось желание, грозя погасить вспышку гнева.

Она выскользнула из объятий мужа и повернулась к нему лицом.

— Довольно, — строго сказала она. — Я хочу знать, почему ты так нелюбезен с Джеймсом.

— Разве я был нелюбезен? Возможно, я был нацелен на совершенно другие вещи. — Он дьявольски красив в своем темно-синем сюртуке и желтовато-коричневых бриджах. — Но я не мог думать ни о чем другом, только о том, как поскорее остаться наедине со своей женой.

Чувствуя, что сердце у нее забилось еще сильнее, Алисия отступила за письменный стол.

— А я не могу думать ни о чем другом, только о твоем грубом обращении с гостем — моим давним другом. Джеймс заслуживает сочувствия, но никак не твоего презрения.

— Если он хотел моего сочувствия, он должен был вести себя лучше.

— Ты запрезирал его еще до того, как он сказал хотя бы слово! Как это объяснить, ты проявляешь редкое сочувствие к Чиверу и не способен проявить его к Джеймсу?

— Чивер — человек трудолюбивый. А его светлость тщеславный, пекущийся только о себе аристократ.

— Причина не в этом. Ты не любишь его просто потому, что он сын лорда Хейлстока.

Глаза Дрейка блеснули каким-то особым блеском, и теперь причиной не была чувственная страсть. Уперевшись ладонями о стол и наклонившись к Алисии, он проговорил:

— Если речь зашла о Хейлстоке, то я хотел бы знать, почему ты ослушалась меня и пошла в его дом?

— Потому что я не стану бросать друзей в угоду твоим капризам.

— Мы условились, что ты подождешь, когда я смогу сопроводить тебя.

— А когда ты сможешь? В следующем году? Или через пять лет?

Губы Дрейка сложились в ядовитую ухмылку.

— Ты права, — признал он. — У меня нет желания общаться с теми, кто считает себя стоящим выше других.

Это смутило Алисию. Неужели его раздражение не ограничивается лордом Хейлстоком?

— Ты противоречишь себе, — медленно проговорила она. — Ты женился на мне, чтобы быть принятым в свете. Ты знал, что в обществе многие смотрят на других людей свысока. А сейчас ты говоришь, что не хочешь с ними обещаться.

Его глаза прищурились. В узенькой голубой щелке Алисии снова почудилась тайна, которую он скрывает и которая ускользает от ее понимания. Если он презирает всю аристократию, то почему это не относится к ней?

В мгновение ока он обогнул стол, схватил Алисию и заключил в объятия. Спрятав лицо у нее в волосах, он вдохнул их запах.

— Я презираю любого человека, который смеет коснуться тебя. А Хейлсток посмел. У него хватает нахальства ухаживать за тобой.

Его горячий тон несколько смягчил Алисию. Но неужели он не понимает, что никакой другой мужчина ее не прельщает? Однако она не станет вновь признаваться в любви к нему, во всяком случае, до того времени, пока он этого не заслужит.

— Неужели ты думаешь, что я шлюха, способная забраться в постель к другому мужчине!

— Я просто хочу сказать, что Хейлсток — надменный сноб. Ему нельзя доверять.

— А тебе можно? — с ехидцей спросила Алисия. — Обстоятельства нашей женитьбы говорят об ином.

Дрейк устремил горящий взор на ее грудь, затем перевел глаза на ее лицо.

— Наш брак был для тебя спасением, Алисия. Ведь если бы не я, ты до сих пор оставалась бы старой девой.

И с полной уверенностью он прижался в поцелуе ртом к ее губам, парализовав ее способность к сопротивлению. Как могла она любить человека, который одновременно мог оскорбить ее и соблазнить? Однако остается фактом, что могла. Она сдалась его ласкам. А он целовал ее с такой силой, словно не мог насытиться ею. А затем стал целовать ее шею, вызывая трепет во всем теле.

Он хотел отвлечь ее. Хотел, чтобы она забыла, что сын Хейлстока ждет ее в карете. Он избрал коварный метод разрешения их спора, пользуясь своей властью над ее телом, Алисия ладонью толкнула Дрейка в грудь.

— Ты меня не соблазнишь, — сказала она. — Во всяком случае, пока мы не уладим эту ссору.

— Нам нечего улаживать, — возразил он грубоватым и оттого еще более обольстительным тоном. — Мы хотим друг друга. И только это имеет значение.

— Нет, ты просто хочешь отвлечь меня. В браке существует не только любовная игра.

— Да, но любовная игра — это его лучшая сторона!

Он снова впился в нее поцелуем, а его руки обхватили ее ягодицы и приподняли ее настолько, чтобы она могла ощутить его возбужденную плоть. Ее сопротивление стало слабеть. Она обняла Дрейка за шею, и все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы не шевелиться, не поддаться его убийственной магии.

Но когда он стал ласкать сквозь лиф ее грудь, она не выдержала и тихонько застонала. Словно в полусне она почувствовала, что его рука скользит ниже, к животу, задирает платье и юбку.

Разум вступил в схватку с неистовым желанием. Она задергалась, пытаясь вырваться из его железных объятий.

— Дрейк, не надо!

— Надо, — возразил он. И вот его рука уже под ее юбкой, ложится на голое бедро в том месте, где подвязка встречается с чулком. — Дай мне потрогать тебя… Всего лишь потрогать…

Он сжимает ладонью подушечку волос, его палец находит расщелину, погружается в нее — и ни с чем не сравнимое наслаждение заставляет Алисию забыть о реальности и всех ее проблемах. О блаженство! Она прижалась плотнее к его руке, инстинктивно ища сладостной награды. Умелые и нежные движения его пальца исторгли из ее груди новый стон. Она спрятала лицо в его галстук, чтобы заглушить новые вскрики. И хотя желание ее возрастало с каждым мгновением, она хотела сохранить хотя бы остаток сдержанности. Она не позволит ему одержать победу.

Видимо, чувствуя ее сопротивление, Дрейк крепко держал ее одной рукой, а другая продолжала творить настоящие чудеса. Он шептал ей бесстыдные слова, которые, казалось бы, не должны были ее возбуждать, но, тем не менее, возбуждали. Она поняла, что не сможет остановиться до тех пор, пока не разразится приближающаяся буря. Своими прикосновениями, голосом, искусством он в конечном итоге довел ее до пика, и перед ее глазами рассыпалось целое море падающих звезд.