Мы же взрослые люди - Юлия Гурина

Ринат постелил себе в другой комнате. В квартире было тихо. Не верилось, что жизнь продолжается. Нина закрыла глаза.

«Впереди жизнь. Нужно делать дела. У меня дети», – пыталась себя пробудить Нина.

Ринат не спал, лежал на неразложенном диване. Кожа дивана, согретая телом, мягко обнимала. За последние месяцы он научился воспринимать перемены с флегматичным спокойствием. В юности думаешь, что ты вот-вот оседлаешь свою жизнь, как коня. А ближе к сорока становится ясно, что чаще жизнь запрягает тебя и скачет куда‑то, куда ты и не планировал. Проносятся поля, ветки хлещут тебя по бокам и морде, ноги застревают в снегу или грязи, скользят на болотных кочках. И ты все верно думал про жизнь и коня. Только конь – ты.

Одинокий конь. Все от тебя чего‑то ждут, хотят, ты что‑то должен. Ты соревнуешься с другими конями, скачущими рядом или где‑то там. Иногда даже тебе кажется, что ты управляешь собой, что ты хозяин своей жизни. Пока шпора не вопьется в бок и хлыст не ударит по крупу. Нет, Ринат, не отказывался от ответственности. Многие его поступки имели последствия, но что‑то не поддавалось объяснению. Он учился прислушиваться к себе. И понял, что для того, чтобы быть счастливым, приходится обманывать себя. Что‑то умышленно не видеть. Игнорировать внутри себя что‑то. Надо упрощать себя, выбирать одну из линий размышлений, один из сценариев, одну из игр. И тогда получается уговорить себя, что успешен и счастлив. Ринат в этом преуспевал.

Но последние события разрушили механизм. Он оказался в обществе своих неудач, сомнений, обманутых и не прожитых ожиданий. Он вдруг столкнулся с тем, что прятал сам от себя. Он увидел свою ничтожность, свою тьму, свою боль. Свою уязвимость, свои чудовищные ошибки. Увидел, что он делал долгие годы с собой и близкими. Он глядел на свое предательство и на свою нежность, он глядел в свою одержимость и окунался в свой страх. Конечно, он мог бы снова от этого отвернуться, списать на наваждение, клиническую депрессию или посттравматическиий синдром, придумать любое объяснение, которое ум бы с жадностью поддержал. Он мог бы дальше отворачиваться от скверного в себе и воображать вокруг себя реальность, состоящую из подходящих для ума иллюзий. Но вместо этого он просто перестал закрывать глаза.

Какой смысл продолжать самообман? Только из страха? Создавать свой мир, выборочно и умышленно отвергая что‑то существующее, переселиться в фантазии? Ринат решил попробовать наоборот. Иногда мужчине требуется сверхмощное мужество, чтобы принять, что он не всемогущ.

И тогда он понял, что он один, но его много. Его части не всегда согласны друг с другом. Он вычитал, что это называется субличности. Когда дошел до середины жизни, изрядно потрепан и наконец‑то готов к честности с собой, то, если прислушаться, можно услышать их спор. Спор субличностей. Сейчас, например, одна субличность ликовала. Нина пришла за помощью к нему, и он был рад помочь. Он оказался нужным такой простой человеческой нужностью. И от этого в груди разливалось приятное тепло. Другая часть бегала в панике и хотела, чтобы Нина поскорее ушла, потому что лучше ей уйти, ведь все как‑то непонятно. Но кто‑то еще внутри жаждал, чтобы она осталась. Осталась рядом как воспоминание о юности, как диковинная птица, как странная и заставляющая думать муза, как живой человек в конце концов, который разделит с тобой быт. Друг, от которого нет секретов.

Ринат лежал на диване, слушал свои внутренние монологи. Все они так или иначе вертелись вокруг Нины. Женщины, рядом с которой все кажется живым, важным и пролетает в мгновение ока. Она оживляла его. Давала новое направление его мыслям.

Он услышал, что Нина говорит с кем‑то по телефону. Проснулась уже. Потом еще с кем‑то поговорила. Голос собранный, бодрый. Значит, не так все плохо. Значит, будет жить. Она тут, живая, родная.

– Как ты?

– Убеждаю себя, что впереди жизнь.

– Так и есть, жизнь. В душ пойдешь?

– Пожалуй. Спасибо.

Нина мылась в душе и представляла, что по ее жизни прошелся ураган. Ее выбросило из дома и перенесло в другое место. Всюду валяются сломанные деревья и кровля. Есть жертвы. Но уже утро – ураган закончился. Все, что случилось, уже произошло. Теперь надо навести порядок и жить дальше.

Илья так и не разрешил увидеть сына. Нина поехала, стучала в дверь, давила на кнопку звонка. Звонила на телефон. Илья заперся изнутри и отправлял едкие смски. А вечером передал вещи с курьером.

Как Богдан проснулся? Пошел ли в садик? Что поел на завтрак? Что на обед? Покакал ли? Что ему сказал Илья? Заправил ли за собой постель? (Нина только начала учить убирать постель.) Не перекормили ли его печеньем и конфетами? У Богдана же аллергия, а он любит клянчить сладкое. Нашел ли он свой робокар Поли? Что он делает в эту секунду? О последнем Нина думала очень часто снова и снова. Больше всего боли было от разлуки с сыном. Нина представляла суды, заседания, где она доказывает свое право быть матерью собственному ребенку. Мысли порождали новые рыдания, но это уже был не ураган.

Со старшей дочкой прошло все проще. Алина поехала к бабушке. Нина коротко рассказала о случившемся.

– Нина! Илья мне сказал, что у тебя СПИД. Он звонил, что‑то орал в трубку про тебя и то, что ты загрязнила черной энергией весь дом.

– Мама, у меня нет СПИДа. Мы поругались с Ильей, он меня выгнал. Сейчас я у друзей.

– Конечно я знаю, что у тебя нет СПИДа! СПИДа вообще ни у кого нет и никогда не было!!! Знаешь, в Одноклассниках написано, что это все обман. Еще я попросила Любку тебя просмотреть. Она сказала, что да, СПИДа в тебе нет. И Дима разложил твою натальную карту. Нина, у тебя такая хорошая карта, как звезда Давида – два треугольника и аспекты все хорошие, и Хирон в правильную сторону идет. В общем, твоя карта совершенно нормального человека без всяких СПИДов, а это тебе не хухры-мухры какие‑то – это сами звезды говорят. Вы даже и ругаться не должны по звездам. Я так твоему Илье и сказала, что по звездам вы не имеете права ругаться!

– Мам, спасибо. Алина у тебя поживет пока?

– Конечно, я уже даже вечеринку дома отменила, чтобы девочку не смущать.

– Какую вечеринку, мама?

– Ой, Нина, тут такое дело, тебе сейчас, конечно, не до этого. Но мы с Димой и Альфредом теперь прогрессивные и сексуально продвинутые стали. Мы проводим свинг-вечеринки. Ты слышала, кто такие свингеры?

– Мама! Ты шутишь?

– Нин, ну а чем еще заняться на старости лет? У нас все очень прилично. Все очень идейные, все пары, кроме Альфреда, он наш помощник. Дима опытный в этом смысле. Не переживай. Все довольны. Ой, доча, если бы я знала, что после того, как твой отец меня бросит, у меня такая насыщенная жизнь начнется, я бы его уже сто лет назад сама выгнала. Так, вечеринку я отменила, Алина ничего не узнает. Мы ее в это движение посвящать не будем, не переживай.