Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов

Кобылкина захлюпала носом и тягуче зарыдала.

— Ладно, поехали в офис, — Кандауров попытался взять себя в руки, — там что-нибудь придумаем.

Под дверью кандауровского кабинета уже отирался «Ваня», упорно ползущий вверх по карьерной лестнице.

— Глеб Игоревич, мне бы назначение на новую должность подписать.

— Попозже зайди, — раздражённо бросил Кандауров, проходя в свой кабинет, — не до тебя.

Переплут догнал хозяина холдинга и попридержал его за рукав.

— Глеб Игоревич, — брат два заглянул в глаза Кандаурову, — может, я вам чем-то смогу помочь?

— Чем ты, интересно, можешь мне помочь, убогий?

— В старину было принято выдавать залетевшую от барина девку за молодого конюха, кузнеца или лакея.

— Так, так, — заинтересовался Кандауров.

— Естественно, нашаливший барин давал за девкой порядочное приданное и находил её мужу тёпленькое местечко.

— Справедливо.

— Чтобы скрыть позор и байстрюка до восемнадцати лет поднимать, нужны средства.

— Да понял, понял, — поморщился Глеб Игоревич, — сколько?

— Триста тысяч баксов.

— Сто тысяч и ни центом больше. И, с завтрашнего дня ты занимаешь пост Зайнетдинова. По рукам?

— Маловато будет. Молодой, холостой мужчина без вредных привычек и алиментов сейчас в дефиците. Не вижу смысла продаваться задёшево. Двести тысяч.

— Я, таких, как ты, знаешь, сколько могу найти? Под каждым кустом по десятку валяется. Сто пятьдесят.

— Согласен, — протараторил Переплут.

— Ну, ещё бы.

— Деньги и должность я хотел бы получить уже сегодня.

— А если ты сбежишь?

— Догоните, — успокоил брат два.

— Верно рассуждаешь, — ухмыльнулся Кандауров, — только попробуй дать задний ход — изничтожу.

— Дураков нет, от таких щедрот бегать.

— Раскудрит твою через коромысло, — Глеба Игоревича обуяла жадность, — сто пятьдесят тысяч баксов. За что?!

— За избавление от головной боли.

— А не слишком ли дорого? За такие деньги квартиру можно на окраине купить.

— Мужчине деньги нужны, в основном, по двум причинам — чтобы заполучить женщину и чтобы избавиться от неё, — со знанием дела, заметил Переплут.

— Соображаешь, — похвалил Кандауров, — мне сорок пять, а ума себе так и не нажил, тебе двадцать пять, а цинизма уже — хоть отбавляй. Молодцом, Буркакин. Ты, с какого года?

— С дремучего, — признался Переплут, — бессмертный я.

— Неужели?

— А что, нельзя?

— Да ради Бога, но тогда тебе не жениться, тебе лечиться нужно.

— Но помечтать-то можно?

— Если мужчина мечтает о бессмертии, значит, он никогда не был женат, — поморщился Кандауров.

— Неплохо, — оценил Переплут, — так как насчёт вознаграждения?

Глеб Игоревич, кряхтя и борясь с подступающей жадностью, полез в сейф и достал оттуда несколько пачек баксов. Внезапно он замер.

— А если ты ей не понравишься?

— Понравлюсь.

— Не факт. Кто не приглянулся, я не виноват, — Кандауров принялся ныкать баксы обратно в сейф.

— Тяжело расставаться с баблом? — понимающе хмыкнул жених.

— Невыносимо.

Кандауров вызвал в кабинет Кобылкину и вкратце обрисовал ей сложившуюся ситуацию. Об отступных он благоразумно умолчал, лишь намекнул, что подарит молодожёнам квартиру. Лера опять зарыдала в голос, напоминая, своим воем испорченный пылесос.

— Ну, как тебе жених, Лер? Нравится? — зайчиком заскакал вокруг неё Глеб Игоревич.

— Не-е-ет! — завизжала Лера, — как могут нравиться такие нищие и сутулые задроты?!

— Сейчас я вас огорошу, — брат два по-бычьи выкатил глаза и с шумом втянул ноздрями воздух.

Он, покачивая бёдрами и бросая на Кобылкину взгляды стоялого жеребца, начал освобождаться от галстука и рубашки. Дешёвая сбруя слетела с «Буркакина», как шелуха, и он предстал перед Кандауровым и Лерой во всём своём великолепии. Мышцы его торса ощутимо увеличились в размере и стали гораздо рельефнее, он стал накачан и невозмутим, короче, приобрёл те качества, которые так нравятся гламурным лохушкам.

— Глеб, ты только посмотри, какие у него квадратики на животе! — восхищённо ахнула Лера, — а какие бицепсы!

Переплут поиграл грудными мышцами, брюшным прессом, вновь продемонстрировал Лере свои бицепсы и трицепсы.

— Ну, Бурмакин, не ожидала от тебя, вот уж не ожидала, — стала восторгаться Кобылкина, рассматривая и щупая будущего мужа, как коня перед заездами.

Переплут ещё немного потоптался, потом его ноги разъехались в разные стороны, и он уселся на шпагат.

— Прямо как Жан-Клод Ван Дамм, — захлопала в ладоши Лера, — он мне нравится. Беру.

— Ну, вот и чудненько, — облегчённо крякнул Кандауров, выпроваживая Леру из кабинета.

Он достал из сейфа сто пятьдесят тысяч баксов и, душераздирающе скрепя сердцем, вручил «Бурмакину».

— Ну, а она-то тебе хоть нравится?

— Нравится, — кивнул Переплут, укладывая пачки денег в саквояж, — она — как сакура. Очень красивая, но дерево.

— Сейчас девицы все такие, — утешил Глеб Игоревич, — гламур наступает по всем фронтам. Такое ощущение, что умных девчонок, или не осталось, или они все ушли в подполье.

— Был бы у меня автомат, я бы из него всех гламурных дурынд перестрелял, — помечтал вслух Переплут.

— И её бы убил? — поднял брови Кандауров.

— Её бы? Её бы ранил.

Тимофей, разнюхав, что Иван уже вскарабкался на несколько ступенек вверх по социальной лестнице, почувствовал укол зависти и ревности. Чемоданов, не долго думая, отправился к Зайнетдинову и принялся задавать неудобные вопросы.

— Инвер Фаттахович?

— Да-а-а.

— Мы будем когда-нибудь работать?

— Ты думал весь день, прежде чем задать этот вопрос? — рассмеялся Хоттабыч.

— Вы можете мне по поводу работы что-нибудь сказать?

— Я? Пока нет. Ничего хорошего.

— А как с пилотным проектом?

— С каким?

— С нашим.

— Нормально всё, а что?

— Когда выйдет наш проект?