Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов

— С последними ты, братан, переборщил.

— Иногда меня заносит, — признался Переплут, — но только на словах. В поступках я несравненно серьёзнее. Превращаться имеет смысл исключительно в достойных персон.

— Значит, я достойный?

— А как же. Ты, Ивашка, человек третьего тысячелетия, надежда нации, друг детей, гроза помоек.

— Не ну, надо же, — насупился Бурмакин, — невесту мою отымел, пироги мои стрескал, теперь сидит, зубы скалит, а я его, прощелыгу, должен понять и простить.

— Забей, — посоветовал Переплут.

— Ты считаешь?

— От тебя не убудет, а я тебе преференции всякие обеспечу.

— Какие? — загорелся Ваня.

— Ну, что ты за человек? — расстроился Переплут, — никаких моральных устоев, лишь бы выгоду извлечь.

— Какая от тебя выгода? — заныл Бурмакин, — второй день живёшь в моей хате, за постой не платишь, электричество жжёшь, воду расходуешь.

— Воду не расходую, — сварливо возразил Переплут, — немытым хожу.

— Всю квартиру мне своим немытым телом провонял, — подхватил Иван, — а выключатель кто мне раскурочил?

— Я раскурочил? — обиделся Переплут, — я — Бог, я вне подозрений.

— Вне подозрений — только моя невеста, — ляпнул Бурмакин, смешался, но вновь атаковал подозреваемого, — так кто же мне выключатель поломал?

— Чемоданов, — нашёлся Переплут.

— Чемоданова не было здесь уже неделю.

— А он тогда и поломал, — уличил Тимофея Переплут, — выключатель еле лепел, а сегодня, вообще, отдуплился.

— Иван побродил по квартире, поразмышлял и задумчиво сообщил:

— В одном, дружище, ты прав: женщины не стоят нашего внимания.

— Согласен, — кивнул Переплут, — они не стоят внимания, они стоят денег. А с баблом, по ходу, у тебя, Ивашка, серьёзные проблемы.

Утро понедельника начиналось идиллически: Ваня готовил завтрак, а Переплут и анчутки сидели за столом, как одна дружная семья, и смотрели по телевизору утренние новости. Вначале диктор осветил курс рубля, доллара и евро, потом погоду в столице и её окрестностях, и, наконец, перешёл к криминальной хронике, видно, для улучшения аппетита. Замелькали кадры из злополучного вагона электрички: санитары выводят свихнушихся пассажиров и грузят их в машины «Скорой помощи». Токсин держался двумя руками за ягодицы, Хорёк закрывал лицо ладонями, а на голове почечника, почему-то, оказалась нахлобучена корзина. Диктор высказал предположение, что с пассажирами произошёл дорожный психоз, вызванный неудовлетворительным состоянием дел на железной дороге.

— Ну, рассказывайте, сорванцы беспятые, что вы с пассажирами сотворили? — расхохотался Переплут.

— Первым делом, мы вылезли из переноски, — принялся взахлёб рассказывать Еря, — и обернулись зелёными чертями…

— Не чертями, а чёртиками. Малюсенькими такими, — перебил Спиря.

— Дай, я скажу, — Ермолай отпихнул Спиридона локтем, — мы, такие, ка-а-ак выскочим из переноски, да как завизжи-и-им…

— Ну, я, положим, не визжал, — прописклявил Спиря, оттирая Ерю плечом, — для этого у меня голос слишком низкий.

— У тебя? — офонарел Еря, — да у тебя дискант, а не голос.

— Это у тебя дискант, — запищал Спиря, отвесив брату оплеуху, — а у меня — дивный волжский бас.

Они тут же сцепились и принялись кататься прямо на столе, сметая на пол чашки и блюдца. Переплут нашёл линейку и отходил по задницам обоих. Анчутки присмирели и только бросали друг на друга угрожающие взгляды.

— Исповедуйтесь дальше, доможилы хвостатые.

— Мы как дава-а-ай скакать по всему вагону, как дава-а-ай всех за носы и уши дёргать. Все, такие, перепугались, — Еря тоненько захихикал, — кто голосит: «Белочка»! Кто вопит: «Пришельцы»! А остальные залезли под лавки, как дети малые, и давай там надрываться: «Конец света! Судный день! Гномы наступают! Пигмеи в Подмосковье»! Кругом все орут, плачут, смеются, в общем, сумасшедший дом на выезде.

— Хорёк со страху описался. На этот раз сам, — покатился со смеху Спиря, — Токсин обкакался. А почечник нацепил на голову корзину, схватил в руки грабли, да как заблажит: «Я дон Пхукет, я дон Пхукет! Выходите, пигмеи, на честный бой»!

— Не дон Пхукет, а дон Кюхет, — возразил Еря, — так он кричал.

— Дон Кихот — поправил Бурмакин.

— Точно, дон Кихот. А мы у него грабли отняли и перед ним поставили. Он, такой, шагает, наступает на грабли, получает по кумполу, падает. Снова встаёт, снова шагает, наступает на грабли, получает по чайнику, падает, — схватился за живот Спиря, — и так сто раз подряд. Хорошо, хоть корзина попалась крепкая, а то пал бы почечник смертью храбрых в бою с пигмеями и граблями.

— А супруга-то почечника, — прыснул Еря, — очухалась, такая, а как нас увидела — хлобысь, обратно, в обморок. Кисейной барышней, кошатница-то, оказалась, — а ещё жена садовода. В общем, было забавно, но тут заявился наш заклятый враг.

— Что ещё за враг?

— На остановке вошёл дед с овчаркой, — шмыгнул пятачком Спиря, — мы еле ноги унесли.

— Анчутки боятся и избегают кошек и собак, — заметил «знаток» древнеславянской мифологии Бурмакин, — их прародителю когда-то волк пятку откусил. Четвероногие друзья человека чуют за версту анчуток и могут нанести им значительный урон.

— Какие они друзья, — возмутились Ерька со Спирькой, — вот мы, действительно, друзья.

— Таких друзей, за хрен и в музей, — хмыкнул Переплут, — ну, ладно, хватит лимониться, Ване в офис пора.

— Да, время поджимает, — посмотрел на часы Бурмакин и собрался, вставать из-за стола.

В этот момент Переплут провёл ладонью перед ваниным лицом, и тот ткнулся носом в тарелку.

— Спи, Ивашка, ты заслужил. Отоспись и отдохни хорошенько, всё равно добытчик из тебя, как из члена молоток.

— Ура-а-а! — загалдели анчутки, — а мы в офис порулим, в офисе мы ещё не шалили!

Брат два провёл ладонью и перед ними, анчутки тут же отрубились.

И вы покемарьте, непоседы, в офисе только я могу чудить.

Добравшись до ваниной работы, брат два не стал ходить вокруг, да около, а сразу взял верный тон:

— Привет, толстопуз, — поздоровался он с начальником отдела Инвером Фаттаховичем Зайнетдиновым по кличке Хоттабыч, — всё пьёшь нашу кровушку, упырь?

— Не понял? — вытаращился Зайнетдинов.

— Что ты не понял, вурдалачище? Совсем что ли отупел от безделья, пенёк трухлявый?