Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов

К Глебу Игоревичу подкрался Пучеглазов с целью чокнуться и выпить на брудершафт абсента. Кандауров, решив воздержаться, и от братания, и от абсента, снова повернулся к Хоттабычу.

— На чём бишь я остановился?

— Только время может разрушить коллектив, но это не будет убийство. Коллектив просто распадётся, причём все останутся живы, — напомнил Зайнетдинов.

— Кто это сказал? Чумоданов? Косолапов? Чушь. Бред сивой кобылы. А… это я сказал? Тогда всё верно.

Кандауров пропустил ещё пару стаканчиков и принялся делиться взглядами на жизнь.

— Я воздействую на коллектив и жду, чем всё это кончится.

— Это да.

— Я хочу, чтобы все работали, а кто-то один отдыхал. И я даже догадываюсь, кто это.

— Это да, — заладил Зайнетдинов.

Рядом Косолапов и Вислогузов беседовали о своём, об офисном.

— Что ты всё время ноешь? — негодовал Косолапов.

— Ничего.

— Тебе деньги нужны? Или тебе работа нужна?

— У меня сейчас кризис, — скулил Вислогузов.

— Наконец-то ты допёр, что тебе будут платить за талант, — наседал Косолапов, — Глеб Игоревич, скажите, вы будете платить Вислогузову за креативность?

— За что ему платить? — обалдел Глеб Игоревич, — за креативность? Она бесценна.

Он клюкнул ещё вискаря и принялся философствовать.

— Мы вышли на новый уровень и сейчас взаимодействуем с внешним миром, мы сейчас работаем, как партия. А если мы вышли на новый уровень, значит, нужно возвращаться. Жизнь толкает нас в большой мир, и, если в этом мире, мы не будем закалённые, мы проиграем…

А Косолапов, между тем, упорно втолковывал Вислогузову.

— Бурмакин стал начальником отдела, он согласен протаскивать наши идеи.

— Да не будет он ничего протаскивать.

— Это не важно, я знаю, что не будет.

Вислогузов неожиданно упал на пол и принялся отжиматься. Косолапов с изумлением уставился на приятеля.

— Ты что, Олежек, очумел? По тебе дурдом плачет.

— Ну, хоть кто-то, — пропыхтел с пола Вислогузов.

— Вставай, не позорься.

Вислогузов поднялся и накатил ещё стаканчик текилы.

— Чувствую, что нервы ни к чёрту, вразнос всё идёт.

— Это ерунда, с каждым бывает, — утешил Косолапов.

— Ты лучше скажи, что мне делать? Я уже все варианты перебрал. Я не могу больше под Кандауровым сидеть.

— Ты должен через себя переступить.

— Я лучше через тебя переступлю, — хмуро возразил Вислогузов.

Мимо празднующих клерков пронёсся закодированный, а потому деловой и грустный Чемоданов.

— О-о-о, Тимоха! Как прошёл день?

— Как всегда, мимо.

— Что такое?

— Вы гульбените, а мне за вас вкалывай.

— Кто не пьёт, тот впахивает, — загоготал Косолапов.

— Посмотрим, как вы завтра будете веселиться, — мстительно каркнул Чемоданов.

— Завтра они будут в ногах у Кандаурова валяться и шишки собирать, — хохотнул пьющий больше всех, но абсолютно трезвый «Бурмакин», — а сегодня пущай поколобродят.

Вислогузов махнул ещё стаканчик текилы, и у него, окончательно, упала планка. Он принялся бузить и быковать.

— Хоттабыч, а хочешь, я тебе харю начищу?!

— Не хочу, — замялся пьяненький Зайнетдинов.

— Отчего?!

— Не знаю.

— А хочешь Кандаурова отдубасю?!

— Кандаурова? Хочу.

— Игорич! — заблажил всегда тишайший Вислогузов, — ты, действительно, считаешь, что мне не за что платить?!

— Действительно, — кивнул Кандауров, потягивая виски, — а мы уже на «ты»?

— Давно. Буржуй недорезанный! Падла ушастая! Я тебя сейчас ногой ударю! — взвизгнул Олежка, — не смейте меня удерживать!

Никто и не думал его удерживать. Вислогузов подскочил к боссу и врезал коленом по его детородному органу.

— Уп-с-с-с, — Глеб Игоревич испустил из себя воздух и отвесил подчинённому земной поклон.

— Вислогузов! Ты уволен! — заверещала Кобылкина, опережая команду выбитого из строя Кандаурова.

Она подбежала к хозяину и подхватила его, как мед сестричка раненного комбата. Кандауров опёрся на неё, и они поковыляли на выход. Олежек удовлетворённо рухнул на пол, поворочался, устраиваясь поудобнее, и уснул. «Бурмакин» обнял Нежданову.

— Вер, пойдём на офисном столе любиться.

— Вань, ты совсем обалдел? — рассмеялась Нежданова, — люди же кругом.

— Цэ не люди, цэ — планктон.

Они зашли в переговорную, там, на столе спал нализавшийся в стельку Пучеглазов. Переплут растолкал соню.

— Юрьич, выйди отсюда. Пожалуйста.

— Не могу. Углы кругом, меня на них бросает.

— Юрьич, соберись.

Пучеглазов зигзагами двинулся к двери и выглянул наружу. Холл напоминал окрестности деревни Бородино после одноимённой битвы. Телами офисных солдат были усеяны все горизонтальные поверхности, начиная от пола и заканчивая стульями. Перегар подобно клубам дыма и пороховых газов зримо висел над павшим войском. И только перед пустым кулером ещё сидели пять бойцов, и пели жалостливые песни.

— По роже мне никто не хочет треснуть? — просипел Пучеглазов.

— За что? — оторопел Косолапов, — наоборот, мы с тобой поговорить хотим.

— Нет, говорить со мной не надо, — пригорюнился Пучеглазов, — меня от ваших разговоров уже тошнит.

Стоило Переплуту выйти из метро, как он увидел огромную очередь из юных красавиц, тянущуюся к их подъезду. Нетрудно было догадаться, кто затеял это длинноногое столпотворение. Брат два тут же обернулся ДиКаприо и с головой окунулся в этот поток, продираясь сквозь короткие юбки и длинные каблуки. По дороге он наслушался россказней об Брэде Питте, навестившем Москву и проводящим кастинг для нового голливудского блокбастера. По слухам: «нужна была офигительная тёлочка, способная затмить Шарлиз Терон и Скарлет Йохансон». Знание английского языка не предполагалось и служило лишней причиной для ожесточённого штурма Юлиной жилплощади. Именно там располагалась штаб Припекалы. Переплут прорвался в квартиру и застал сластолюбца в постели в компании десяти девушек.

— О-о-о, а вот и Леонардо подтянулся, — обрадовался Припекала, — я же вам говорил, что ДиКаприо на подходе.

— Лео, идите к нам! — завизжали красавицы.