Философия: Кому она нужна? - Айн Рэнд

Мы – пассажиры самолета, летящего на огромной скорости. Однажды мы поймем, что топливный бак нашего лайнера пуст.

Газеты не создают культуры, они – ее продукт. Они – конвейер, который переносит идеи из университетов к широкой общественности. The New York Times – одна из самых влиятельных газет в США и хороший индикатор наших культурных тенденций. Она опубликовала два обзора на книгу мистера Скиннера, которые по-разному выступают для него самыми оскорбительными из всех.

«Нет ничего, что бы противоречило глубокой важности новой книги Берреса Скиннера “По ту сторону свободы и достоинства”. Если вы планируете прочесть в этом году всего одну книгу, возможно, это именно та, которую и нужно выбрать». Это вступление к обзору в ежедневной газете The Times от 22 сентября 1971 г. – единственное положительное, что я нашла.

«Трудно понять, что пытается донести до нас доктор Скиннер», – пишет автор и предупреждает, что «на это нельзя просто закрыть глаза». Затем, без защитных уловок, он точно излагает безжалостные основы тезиса Скиннера и говорит: «Все из которых логически неопровержимы…» (курсив мой). Видимо, пытаясь сопротивляться тезису, автор утверждает, что «кто-то может обратиться к традиционной критике бихевиоризма. Но даже здесь Скиннер отнюдь не так уязвим, как казался. Он ответил своим критикам основательными контраргументами… Тем, кто говорит, что его программа тоталитарна, он отвечает, что “отношения между контролером и контролируемым являются взаимными…”». Это ссылка к уже цитированному здесь абзацу. Пожалуйста, перечитайте его, чтобы сказать, является ли это «основательным контраргументом».

«Всех известных возражений, направленных на бихевиоризм, недостаточно, чтобы победить эту книгу, – вздыхает автор обзора. – …Книга остается логически крепкой. Мне это не нравится, то есть это не подкрепляет меня так, как я привык». Сделать такую уступку – значит признаться в отсутствии оснований для своих убеждений и в знании о собственных мыслительных процессах. За признанием следует странное утверждение: «В какой-то момент единственное возражение, которое я смог изобрести, – это придуманный Достоевским “униженный человек”, который “специально сошел с ума, чтобы доказать”: не все поведение может быть предсказано или управляемо. Но такой ответ окажется не очень полезным для меня и для культуры в целом… Поэтому мы действительно можем заблудиться в лабиринте Скиннера». Что здесь удивительно, так это цитата из Достоевского: автор не мог о ней внезапно подумать, поскольку именно она обсуждалась мистером Скиннером в его книге и была отброшена.

На первый взгляд обзор создает впечатление, что написан серьезным интеллектуалом, который отчаянно боролся с необходимостью принять тоталитарное государство, но не смог найти контраргументы и нехотя сдался во власть неопровержимой логики. После прочтения книги неизбежно возникает вопрос: правда ли так все было с автором обзора? Или он просто стремился убедить нас, что тезис мистера Скиннера неопровержим?

Обзор в The New York Times Book Review от 24 октября 1971 г. совершенно другой. Он отрицательный и утверждает, что у Скиннера есть тайный мотив («скрытая повестка»), который неизвестен ему самому, но известен автору обзора. «Реальный текст новой книги Скиннера разоблачает человека, отчаянно ищущего способ сохранить старые добродетели индивидуализма XIX в. в мире, где самодостаточность больше не имеет смысла». Какие добродетели? Упорный труд, верите ли. «Сначала контроль поведения кажется ему способом заставить людей упорно трудиться в эпоху, в которой преобладает леность и праздность». Если упорный труд – основная характеристика индивидуализма, тогда нацистские и советские трудовые лагеря – примеры индивидуализма, которому не было равных не только в XIX в., но и в любом другом столетии. Но в книге мистера Скиннера не обсуждается и не защищается «упорный труд», и ничего не говорится о том, что это главное значение книги.

«Эта скрытая повестка видна там, где Скиннер говорит о контроле поведения. Все его внимание сконцентрировано на ситуациях, где человек кем-то контролируется; он использует такие фразы, как “поведение индивида” или “оперантное обусловливание субъекта”. Едва ли он обращается к разным типам контроля разных социальных групп». Даже мистер Скиннер не заслуживает такого обзора на свою книгу. Многие люди не могут ответить на метафизические вопросы, но автор обзора настроен на их счет воинственно. Он такой бешеный коллективист, что не потерпит ни малейшего интереса к индивидуальности, даже в целях ее разрушения. Он совершенно не понимает, что если бы захотел применить на практике свои убеждения, то мистер Скиннер – тот, кто готовит для него почву.

Если бы доктор сказал, что человеку нужна еда, и встретил бы возражения: «Какого человека вы имеете в виду, Смита или Джонса? Разным людям нужна разная пища. А еще вы ничего не сказали о бедных, черных, молодых и женщинах», то ни одна газета бы это не напечатала. Тем не менее такие рассуждения были напечатаны на первой странице журнала The New York Times Book Review. Если вы думаете, что я преувеличиваю, оцените следующее. Автор обзора выбирает отрывок, где мистер Скиннер пытается научить нас языку бихевиоризма с помощью описания эмоциональных состояний юноши в соответствующих терминах; например, «он чувствует дискомфорт и обеспокоенность» описывается как «его поведение часто имеет неизбежные аверсивные последствия, которые обладают эмоциональным эффектом». Комментарий автора обзора: «Профессор, идет война! Почему вы не говорите о социальных причинах его поведения? Почему вы обращаетесь с ним так, будто он живет в вакууме?»

Мистер Скиннер не только индивидуалист, заявляет автор, но и слишком рационален. «Пока Гейзенберг наблюдает за непредсказуемым поведением материи, Скиннер настаивает, что мы должны найти недвусмысленные факты о поведении человека; различие здесь между желанием исследовать мир как он есть и желанием обладать знанием. Обладание знанием, грубыми фактами, на основе которых можно действовать, – это отголосок позитивистской науки XIX в., так же как убеждения Скиннера – отголосок общества провинциального городка того же столетия».

Если «обладания знанием» достичь невозможно, то чего вы достигаете, когда «исследуете мир как он есть», и почему вы его исследуете? Что такое «мягкий» факт? На основе чего вы действуете, когда не можете действовать из знания фактов? (Этот обзор – пример такого действия.) Я одолжу фразу из эссе Ноама Хомского и скажу, что все это вопросы, «которые я с удовольствием оставлю для других».

Автор обзора ежедневной газеты The Times – типичный представитель настоящего: испуганный либерал, пытающийся убедить нас (и себя), что тоталитарное государство мистера Скиннера – это дорога будущего. Но критик из воскресной The Times – это и есть будущее, будущее теорий мистера Скиннера, их успешный результат и воплощение, который был сформирован «контингенциями подкрепления» в наших университетах, где рассматривают разум, индивидуализм и «автономность» как неопровержимо несуществующее, где не видят смысла рассуждать о них, не видят ничего за пределами текущего мгновения и считают мистера Скиннера старомодным. Если вы читали «Источник»[73], то вы поймете тип отношений: автор обзора – Гэс Уэбб для Эллсворта Тухи в роли мистера Скиннера.