Философия: Кому она нужна? - Айн Рэнд

Симптомы сегодняшней болезни культуры следующие: подчинение при отсутствии авторитетов; неуверенность, выраженная вялым интересом к мелочам; подобострастная обеспокоенность соответствием неизвестным стандартам несуществующего лидера; пелена страха без конкретного объекта. В психологическом смысле такова культурная атмосфера общества, живущего под гнетом цензуры.

Однако в Соединенных Штатах нет цензуры.

Я всегда говорю, что основная причина культурного разложения заключается в кризисе философии, который оставляет человека без интеллектуального руководства. Эта причина фундаментальная; ее последствия не всегда непосредственные и очевидные, и ее разработка вызывает много вопросов. Посредством чего она влияет на жизни людей? Задействованы ли здесь только внутренние, психологические, процессы или примешиваются и внешние, практические, экзистенциональные меры? Почему в кризисе философии не находится мыслителей, готовых шагнуть в этот вакуум и построить новую систему мышления на новом основании? Если в философии нет единого мнения, то почему крах ложных утверждений так парализует людей, которые никогда в них не верили? Почему эти ложные убеждения задерживаются в философии, не ставятся под сомнение, подобно облаку пыли над руинами? Философия воздействует на образование, и ложная философия может искалечить умы людей еще в детстве; но она не способна искалечить всех и искалечить необратимо. Что происходит с теми, кто смог выжить? Почему их не слышно? Что, помимо физической силы, может заглушить активные умы?

Ответ на последний вопрос: ничего. Только применение физической силы защищает ложные убеждения от их оспаривания и увековечивания. Только привлечение силы в сферу интеллекта, то есть только действия государства, может заглушить голос целой нации. Но как эта культурная разруха держит Соединенные Штаты в своей власти? В нашей стране нет государственного подавления и запрета на идеи.

Как и в любой смешанной экономике, мы завязаны в громадный клубок государственного контроля; однако, возражают обычно, это влияет на наши доходы, а не на мышление. Такое разделение необоснованно: всего один контролируемый аспект человеческой жизни неизбежно и постепенно воздействует на остальные. Хотя, действительно, государство пока не делало никаких явных попыток в сторону контроля интеллектуальной жизни нашей страны. Каждый все еще свободен сказать, написать и опубликовать все, что он хочет. Однако люди молчат, пока их культура гибнет от все более укореняющейся и организованной эпидемии медиакратии. Не может быть, чтобы интеллектуальный уровень всего человечества опустился так низко. И не может быть, чтобы весь талант резко исчез как из нашей страны, так и со всей планеты.

Если подобное вас озадачивает, то требующая проверки предпосылка заключается в идее, что только государственное подавление уничтожает интеллектуальную жизнь страны. Нет, не только. Есть еще один путь: государственное поощрение.

Поощрение со стороны государства не приказывает людям верить, что ложь – это истина: оно просто делает их безразличными к вопросам истины и лжи.

Держа это вступление в голове, рассмотрим примеры методов, процессов и результатов такой политики.

В декабре 1971 г. представитель конгресса, демократ от Нью-Джерси, Корнелиус Галлагер на заседании в Белом доме объявил, что «для написания книги “По ту сторону свободы и достоинства” доктору Б. Ф. Скиннеру Национальным институтом психиатрии было выделено 283 тысячи долларов». Разобравшись в деталях, он узнал, что «это лишь верхушка айсберга».

Журнал Human Events кратко изложил его изыскания: «Когда Галлагер запрашивал информацию о гранте для Скиннера и количестве денег, выделенных государством на бихевиористские исследования, Счетная палата ответила, что такая задача практически невыполнима. Представители палаты сказали, что государственными структурами финансировались десятки тысяч исследовательских проектов в области бихевиоризма. Предварительный сбор данных выявил до 70 тысяч грантов и контрактов в Министерстве здравоохранения, образования и социального обеспечения и 10 тысяч грантов – в рамках Управления рабочей силой в Министерстве труда. Тысячи дополнительных проектов стоимостью в миллионы долларов также были профинансированы Министерством обороны, NASA и Комиссией по атомной энергетике, согласно данным Счетной палаты».

В своей речи Галлагер заявил: «Конгресс отвечает за каждый выделенный доллар на гранты и контракты, но мы так и не знаем, как эти деньги были потрачены». Далее: «…федеральная система грантов неразрывно связана с колледжами и университетами деньгами, выделенными конгрессом. Я не вношу предложений по уменьшению академической свободы в Америке, но считаю, что конгресс должен быть по крайней мере полностью осведомлен и, если потребуется, имел в своем распоряжении механизмы и экспертные оценки, чтобы противостоять антидемократическим мыслям, запущенным федеральными фондами».

Мистер Галлагер сказал, что он не умаляет право доктора Скиннера отстаивать свои идеи. «Что мне действительно хочется спросить, так это должны ли они субсидироваться федеральным правительством, учитывая, что, по моему мнению, он продвигает идеи, угрожающие будущему нашей государственной системы, принижая американские традиции индивидуализма, человеческого достоинства и самодостаточности».

Если бы мистер Галлагер был последовательным защитником тех американских традиций, которые описывает во второй половине предложения, он бы замолчал, произнеся первую. Но, похоже, он не увидел противоречия, потому что его решением проблемы было создание «Избирательного комитета частной собственности, человеческих ценностей и демократических институтов… созданного для противодействия угрозам, содержащимся в мыслях доктора Скиннера, нашей Конституции, конгрессу и избирателям».

Ничего нет более опасного для наших институтов, чем предложение основать правительственный комитет для противостояния «антидемократическим мыслям», мыслям Скиннера или чьим угодно. Либеральный журнал The New Republic быстро среагировал и выразил протест в выпуске от 28 января 1972 г. Но, не поднимая вопроса о правильности государственных грантов, он лишь прокомментировал иную сторону того же противоречия: он только возразил на мысль о правительстве, определяющем верность и допустимость идей и таким образом устанавливающем интеллектуальную ортодоксию.

При этом обе точки зрения истинны: в высшей степени неправильно для государства субсидировать врагов нашей политической системы, как и примерять на себя роль идеологического арбитра. Но ни представитель конгресса, ни журнал не захотели увидеть правильный ответ: все зло изначально содержится в государственном субсидировании идей. Оба проигнорировали тот факт, что любое вмешательство государства в сферу идей, за или против кого-то, уменьшает интеллектуальную свободу и создает официальную ортодоксию, привилегированную элиту. Сегодня она зовется «влиятельными кругами».

Довольно иронично, что The New Republic определила механизм, согласно которому образуются влиятельные круги, без понимания социальных последствий собственного аргумента. Высказывая несогласие с точкой зрения Галлагера о том, что целенаправленная политика может способствовать бихевиористской школе в психологии, журнал пишет: «Обращение конгрессмена не учитывает, что грант Скиннера был одной из 20 наград Senior Research Career Awards, выдаваемых научным лидерам во всех областях психологии, и не являлся специально учрежденным. Ни одной подобной награды не было выдано Национальным институтом психиатрии с 1964 г., но 18 из них, изначально выданных на пять лет, были продлены. Грант Скиннера был продлен в 1969 г., и его 283 тысячи долларов превратятся в 28,3 тысячи долларов в 1974 г. …Скиннер продолжает вести в Гарвардском университете один семинар в год с 1964 г. Другими словами, его университетская зарплата будет выплачиваться из федеральных фондов до 1974 г., что более выгодно для университета, чем для ученого, поскольку он мог бы распоряжаться как минимум такой же зарплатой… в других местах».