Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - Майкл Боккачино

Наше пение смолкло так же внезапно, как и началось; Оливия низко поклонилась. Из ниоткуда позади нее возник Дэбни и взял девушку за руку. Я зааплодировала — ничего другого мне просто в голову не пришло. Я не знала, что произошло и что все это значит, но зрелище было исключительное. Остальные гости последовали моему примеру, а шеф-повар, блиставший на достопамятном званом ужине за много ночей до того, протолкался сквозь толпу с тележкой на колесиках и собрал обрывки кожи и потрохов, что разлетелись по залу в финале выступления мисс Уотли. Все это он сложил в хрустальную чашу, Дэбни коротко благословил это месиво, а Оливия принялась здороваться с гостями. Я твердо решила, что закуску в рот не возьму.

Заиграла музыка более традиционная, и общение сменилось танцами. Оливия переходила от одного партнера к другому, кружилась в паре как с мужчинами, так и с женщинами, а иногда и с существами неопределенного пола. Лили танцевала с Джеймсом, на краткий миг позабыв обо всех тревогах и страхах. На моих глазах Пол принял приглашение от Дэбни на медленный вальс.

Я оказалась предоставлена самой себе и провела время не без пользы, наблюдая за прочими гостями. Тут были Бакстеры — они, мигая, появлялись и исчезали, если смотреть на них неотрывно; миссис Олдрич в центре группы нарядных дам явно хвасталась сыном; а вот и Пуддлы — рядом с дебелой фигурой мистера Сэмсона; тот, раскрасневшись, громко хохочет над шуткой мистера Пуддла. Мистер Снит перемещался от одной компании к другой, непрестанно меняя цвет и украдкой поглощая коктейли тех, кто оказывался рядом. Мисс Ярборо стояла в противоположном углу залы в той же самой ячеистой оболочке, как и при первой нашей встрече; на лице ее, пусть и лишенном кожи, застыло отточено-надменное выражение. Углядела я и мистера Корнелиуса: он стоял в стороне, в кругу странного вида созданий: морды — как у амфибий, шипастые спины топорщатся костяными иглами; и все натужно перешептываются промеж себя. Заметив меня, мистер Корнелиус смущенно извинился перед своими друзьями и вышел из круга мне навстречу. Амфибии подозрительно косились на меня.

— Мистер Корнелиус.

— Миссис Маркхэм. Вот уж не ждал увидеть вас здесь нынче вечером. — Его ониксовые глаза бегали туда-сюда.

— Нас пригласили.

— Понимаю.

— Позвольте мне еще раз поблагодарить вас за помощь. Ваш талисман оказался весьма действенным.

— Рад это слышать.

Я видела: в моем присутствии он чувствовал себя крайне неловко. Его хоботообразные отростки судорожно сворачивались и распрямлялись, точно он руки заламывал.

Я решительно гнула свое:

— Хотелось бы мне продолжить наше соглашение. Боюсь, игра еще не закончена, а мне уже и ходить нечем.

— Напротив, миссис Маркхэм. Вы сами не осознаете, насколько вы держите игру под контролем… — Он притянул меня ближе; клешни позади бороды сухо защелкали. — Нынче вечером не задерживайтесь здесь допоздна.

Губы мои вопросительно приоткрылись, но тут мистер Корнелиус улыбнулся кому-то позади меня:

— А, мистер Уотли!

Владелец Сумеречья наблюдал за нами сквозь толпу, усмехаясь знакомой кривой ухмылкой. Он поздоровался с гостем и, взяв мои руки в свои огромные ладони, повел меня в толчею танцоров, даже не испросив позволения.

— Сегодня вечером вы просто ослепительны, миссис Маркхэм.

— А глядя на вас, можно заподозрить, будто вас только что потрепала буря. — Его темные спутанные волосы беспорядочно торчали во все стороны, а костюм, дорогой, как всегда, выглядел неопрятно и неряшливо.

— Пытаюсь быть последовательным.

— Вот он, эффект заниженных ожиданий!

— Занимают меня только собственные ожидания, и ничьи другие, а уж их-то я всегда оправдываю.

— Вам здорово везет.

— Везение тут ни при чем. Я играю только на выигрыш.

— А если вдруг проигрываете?

— Я сообщу вам, если такое однажды произойдет.

— Чего доброго, очень скоро.

— Вы так считаете?

Музыка достигла крещендо, Уотли рывком притянул меня к себе. Я жарко вспыхнула. Попыталась отстраниться, но он крепко держал меня, не отпуская, пока не счел, что с меня достаточно. А тогда подмигнул — и отступил в толпу. Я огляделась в поисках Лили, но Уотли уже шел по направлению к ней. Вот он прошептал что-то Лили на ухо, она горестно кивнула, и мистер Уотли замахал музыкантам, веля прекратить играть. И во всеуслышание обратился к гостям:

— Друзья мои, благодарю вас всех за то, что почтили нас своим присутствием в этот знаменательный день: моя дочь Оливия достигла зрелости и вступает в самостоятельную жизнь, дабы оставить свой след в истории миров. Родителю порою так трудно отпустить детей на волю, но я счастлив сообщить, что обрел утешение, ибо вскоре вступлю в новый брак. Позвольте представить вас всех будущей миссис Уотли. — Он завладел рукою Лили, толпа взорвалась аплодисментами, но послышался и недовольный ропот, в котором отчетливо прозвучал короткий возмущенный вопль Джеймса. Мальчуган в полной растерянности глядел на меня и брата.

— А как же папа? — всхлипнул он.

Мистер Уотли изо всех сил попытался изобразить сочувствие, но тон взял слишком покровительственный:

— Милый мой мальчик, твой папа жив, а мама умерла. Им никак не возможно быть вместе.

Но Джеймс ничего не желал слышать. В слезах он выбежал из бальной залы.

— Джеймс! — Лили кинулась за ним.

Внезапно у самого моего уха знакомо защелкали клешни мистера Корнелиуса.

— Забирайте их и не возвращайтесь. Ну же. Бегите.

В стену с грохотом ударился стул. Бокал со звоном разбился о плиточный пол. В зале повисла тишина; приглашенные гости в смятении озирались по сторонам.

И тут раздался пронзительный визг.

Какая-то женщина указывала на тело Дэбни Олдрича: тот тяжело опустился на пол, схватившись за горло, где зияла глубокая рана, пытаясь соединить вместе ее бескровные края. Слизистые внутренности его настоящего тела, того, что пряталось внутри ангельского человеческого обличья, полились наружу и потекли по груди. Тварь с мордой амфибии воздвиглась над ним, выплюнула кусок его плоти и торжествующе взревела.

В бальной зале воцарился хаос. Пол таращился на друга, открыв рот; от потрясения он словно утратил дар речи. Он потянулся было помочь Дэбни подняться, но я схватила Пола за руку и побежала сломя голову, подальше от друзей Уотли. А те уже рвали друг друга на части, тела валились на пол, не мертвые, не умирающие — просто разорванные на куски. Вся толпа разом ринулась к выходу; у дверей возник затор. Но вот мистер Корнелиус, расшвыряв гостей, освободил нам проход.

— Помните, что я сказал. — Он кивнул мне — и в следующий миг кинулся в драку. Борода его разошлась надвое, открыв взгляду омерзительный клубок острых и грозных придатков, которыми он и впился в мясистую шею мистера Сэмсона.