Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - Майкл Боккачино

В тот день я загнала Джеймса в угол после уроков и перебросила его через плечо. Мальчуган хохотал и брыкался — он просто обожал шумную возню! — но возможности устроить сцену, конечно же, не упустил:

— Помогите! Убивают!

Шутка прозвучала крайне неуместно, учитывая, что произошло с няней Прам. По счастью, Пол, уже достаточно взрослый, чтобы прочувствовать такие вещи, на выходе из классной комнаты отвесил братцу смачный подзатыльник.

Джеймс, как многие маленькие мальчики сходного темперамента, ванну не слишком жаловал. Вокруг столько грязевых луж — возись не хочу! Столько лягушек, что всех и не переловишь! Столько отличных деревьев для лазания! — еще не хватало тратить время на такую рутинную повинность, как мытье! Однако, едва оказавшись в горячей воде и перестав отбиваться руками и ногами, он почувствовал себя как дома — мокрый, в чем мать родила, — и воображал себя рыбой, выскальзывая у меня из рук, пока я пыталась его намылить.

Покончив с купанием, я потащила своего подопечного обратно в детскую, помня, что, пока мы не выйдем из дома, нельзя ни на секунду спускать с него глаз. Пол уже почти оделся и теперь тщательно расчесывал темные кудри. Я порадовалась, что Лили не может его видеть. Мы оглянуться не успеем, как он превратится в молодого человека, которому больше не нужны услуги ни гувернантки, ни няни. Я поручила Джеймса заботам брата и пошла собираться сама, пригрозив Полу страшными индийскими проклятиями, если он только попытается свести на нет все мои усилия привести малыша в приличный вид.

Я села перед зеркалом, распустила волосы, обычно стянутые в узел на затылке, расчесала их щеткой и вновь заколола крохотными шпильками с драгоценными камнями, что перешли ко мне от матери. Тем вечером она в моем отражении не просматривалась. Я рассталась со строгим нарядом гувернантки и надела вечернее платье цвета глубокой ночи: корсет его был расшит серебряным бисером — точно россыпь звезд в темном небе.

Незадолго до наступления сумерек мы с детьми дожидались мистера Дэрроу в прихожей Эвертона. Понять, в каком он расположении духа, возможным не представлялось — он упорно не встречался со мной взглядом, но оделся более-менее сообразно торжественному случаю. Его золотые волосы, гладко зачесанные назад, не скрывали выразительных синих глаз. Он был в темном костюме с кремовой рубашкой и темно-синим галстуком, что случайно совпал по цвету с моим платьем. Сомневаюсь, что мистер Дэрроу заметил эту тонкость, а мне упоминать о ней не пристало. Я всего лишь гувернантка.

Миссис Малбус и Дженни уже ушли помочь с подготовкой вечерних увеселений. Прочие слуги покидали дом целыми группами, надев теплые пальто поверх своих самых парадных платьев и костюмов. Даже миссис Норман выглядела не так мрачно, как всегда: она щеголяла в шляпе с пером, благодаря которой слегка смахивала на павлина. Ее сопровождал старый Фредерик: одну руку он галантно предложил миссис Норман, а другой спрятал под куртку небольшую серебряную фляжку.

Роланд подал ко входу крытый экипаж и подсадил нас внутрь. Мальчишки тотчас же уселись рядышком по одну сторону, так что мы с мистером Дэрроу были вынуждены неловко устроиться бок о бок — по другую. По счастью, путь предстоял недолгий и очень скоро мы уже свернули на скромную подъездную аллею Аркхэм-Холла.

Дом, возможно, лишь самую малость превосходил Эвертон размерами, зато лучше поддерживался и украшен был куда наряднее. Корнелия Риз по сей день регулярно каталась в город в соответствии с календарем своей светской жизни и неизменно возвращалась с небольшим табором антикваров и художников, дабы облагородить внешний вид очередной комнаты, что пала в глазах хозяйки.

Наш экипаж обогнул мраморный фонтан, изображающий древнеримскую архаику. Отвратительная была конструкция — потоки воды изливались из глазниц и ран павших воинов, — но для дома Корнелии Риз замечательно подходила. Один из лакеев помог мне выйти, и, крепко держа Джеймса за руку, я вошла в холл.

Веселье уже мало-помалу выплескивалось за пределы бальной залы: раскрасневшиеся гости с бокалами вина в руках заполонили коридоры, повсюду разносились повышено громкие голоса. Собравшиеся смачно хлопали друг друга по спине, раскатисто хохотали, прикрыв ладонью рот, когда одна компания подпускала шпильку-другую в адрес другой. Иные джентльмены делали сомнительные авансы, что жены позабудут не скоро. В толпе взрослых шныряло множество детей; Джеймс тут же нашел себе приятеля для игр — отличный повод сбежать из-под моего надзора! Мальчуган скрылся за чужими спинами — напоследок обернувшись и проказливо ухмыльнувшись. Я поняла: вечер мне предстоит не из легких.

Бальная зала была длинной и узкой, с высоким потолком и променуаром вдоль всего второго этажа, что давало возможность тем, кто не склонен вставать в танец, полюбоваться на танцующих. Я глядела на толпу — и меня захлестывало ощущение безнадежности. Поселянам было так хорошо и весело вместе. Я же с ужасом думала о том, как эту идиллию разрушит что-нибудь ужасное. Если я не смогу остановить мистера Уотли — кто окажется следующим на очереди?

Я отыскала мистера Скотта: тот не пощадил сил, чтобы пригладить волосы ради торжественного случая, но они все равно клочковато топорщились над головой.

— Надеюсь, вы решили все свои проблемы с духами? — спросил он. Голос его едва пробивался сквозь громкую музыку: прямо под нами играл небольшой оркестр.

— Увы, нет.

— Значит, Джеймс по-прежнему задает много вопросов?

— Да просто всех извел своим любопытством!

Священник понимающе кивнул.

— Вспоминаю себя в его возрасте. Меня тоже всегда занимали такие материи, что, собственно, и подтолкнуло меня к служению Господу. — Он улыбнулся, восхитившись собственным благочестием, но тут же устыдился своей гордыни. И продолжил: — Я много размышлял на эту тему и пришел к заключению, что духи недобрых намерений питать не могут.

— Вы так считаете?

— Это не в их природе! Духи могут проявлять жестокость, но только того ради, чтобы привнести в мир какие-либо перемены во имя Господа.

— Вы в том убеждены?

— Дорогая моя, я ни в чем не убежден. Я просто верю. Но это все лишь гипотетические умствования, не правда ли?

Я поблагодарила священника за совет и, осторожно пробираясь сквозь толпу, спустилась на первый этаж: я заприметила сверху Сюзанну с Лайонелом. Они танцевали вместе, счастливые, сияющие; невзирая на быстрый темп музыки, они неотрывно глядели друг другу в глаза — и кружились, и кружились, самозабвенно хохоча. Но вот музыка стихла — и Сюзанна поймала мой взгляд. Выглядела она заметно поздоровевшей в сравнении с прошлым разом. Затравленное выражение в глазах исчезло, все ее существо дышало блаженным покоем. Лайонел отлучился принести жене бокал, Сюзанна приветственно поцеловала меня в щеку. На шее у нее висел прозрачный зеленый янтарный диск; молодая женщина задумчиво повертела его в руках.

— Он идет к вашим волосам, — похвалила я.

— Очень идет! — Сюзанна пропустила сквозь пальцы ярко-рыжие пряди. — Где вы его нашли?