Виконт особо опасен - Александр Лиманский

Андрей хотел возразить, но Карлик тронул его за локоть.

— Пошли, — шепнул он, пока мы с Платоном схлестнулись взглядами. — Не люблю семейные сцены. Вдруг расплачутся еще. Я тоже тогда буду плакать. Сентиментальный очень.

Когда дверь за ними закрылась, Платон сел напротив меня и сцепил пальцы в замок. Он пристально смотрел на меня, будто размышлял, с чего начать.

— Ты изменился, — наконец сказал он. Голос звучал как-то странно: одновременно сдержанно и с ноткой уважения.

— Люди меняются, — спокойно ответил я, подчеркивая равнодушие.

Платон чуть заметно кивнул, не отводя взгляда.

— Честно говоря, я не ожидал от тебя такого. Всегда считал тебя… Как бы это мягче выразиться? Проблемой, которая лишь усложняет жизнь. Семейным проклятием, если говорить откровенно.

Его слова прозвучали резко, но я даже не вздрогнул. Это не было для меня новостью. Я привык к тому, что многие из рода Калашниковых считали меня лишним. Однако в его голосе было что-то новое, почти восхищение.

— А теперь? — спокойно спросил я, не позволяя эмоциям проникнуть в голос.

— Теперь… Ты меня удивил. Среди кланов ходит молва, что Филипп Калашников неуловим.

— То есть ты знал обо всех нападениях и ничего с этим не сделал? — приподнял бровь я.

— Ты сам выбрал путь. Семейное проклятье, я же уже говорил.

Я ждал продолжения, понимая, что это лишь вступление к более серьезному разговору.

Платон откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы перед собой. Его голос стал более мягким, почти теплым, что казалось мне неестественным для него.

— Ты оказался сильнее и умнее, чем я думал. Я хочу возобновить наше общение. Не как старший и младший, не как наставник и бесполезный ученик, а как дядя и племянник. Родные люди. Если ты согласишься, мы сможем работать вместе, и это принесет пользу не только семье, но и тебе лично.

Он смотрел на меня с улыбкой, которая не достигала его глаз. В его взгляде было что-то оценивающее, как у хищника, поджидающего удобного момента.

Я не спешил отвечать. Его слова прозвучали как лестный комплимент, но в них явно был скрыт подтекст. Платон всегда был мастером манипуляций, и я не мог не задаться вопросом, что именно он хочет получить от меня. Моё молчание затягивалось, но я видел, как ему становится не по себе.

— Почему теперь? — наконец спросил я. — Раньше ты считал меня «семейным проклятием». Что изменилось?

— Обстоятельства, — спокойно ответил Платон. — Ты доказал, что способен действовать не хуже, чем любой из нас. Более того, ты выжил там, где многие на твоем месте погибли бы. Это не только впечатляет, но и заставляет задуматься. Мне нужна твоя помощь, Филипп. Семье нужна твоя помощь.

Семье. Он использовал это слово, как рычаг давления, но меня было сложно заставить забыть старые обиды. Семья, которая отвергала меня, внезапно вспомнила обо мне, когда над ней нависла угроза. Я решил оставить это наблюдение при себе — пока что.

— Помощь в чем? — спросил я, выдержав паузу. — В отражении нападений? Или в борьбе с твоими врагами?

Платон улыбнулся. Не доброжелательно. Скорее хищно.

— В защите нашего наследия. Ты слышал о нападениях на тебя. Думаешь, это просто совпадение? Нет. Это часть гораздо более крупного плана. Кто-то хочет уничтожить нас. Начали с тебя, потому что ты — самая удобная цель. Молодой, дерзкий, не имеющий серьезной поддержки внутри семьи. Они думали, что убрать тебя будет проще всего.

Он сделал паузу, глядя, как я реагирую на его слова. Я сохранил невозмутимое выражение лица, хотя внутри меня росло напряжение. Его тон заставил меня задуматься о том, кто именно «они». И почему Платон говорит это именно сейчас?

— Это не личная месть, Филипп. Всё, что происходило с тобой, — часть игры, в которую мы с тобой не можем позволить себе проиграть.

Его слова звучали убедительно, но я всё равно чувствовал, что он недоговаривает. Он хотел втянуть меня в эту игру, но не раскрывал все её правила.

— Кто эти «они»? — спросил я. — И что ты собираешься делать?

Платон подался вперед, его голос стал тише, почти шепотом:

— У нас пока нет всех ответов. Но я подозреваю, что враг ближе, чем ты думаешь. Возможно, внутри нашего клана. Мы должны быть осторожны.

— И что ты хочешь от меня сейчас? — спросил я.

— Знать на чьей ты стороне, — как ни в чем не бывало, ответил Платон.

— Предпочитаю действовать самостоятельно, — хмуро ответил я. — В этой игре слишком много переменных, чтобы занимать чью-то сторону. Сегодняшняя ночь доказала, что мы все в одной лодке, но кто знает куда качнет ее в следующий раз. К тому же я не верю, в такую быструю смену риторики, — качнул головой я.

— Я и не ожидал другого ответа, — хлопнув ладонями по коленям, Платон встал. — Держи, — он протянул мне плотный конверт. — Здесь компенсация. Это только первая часть. Чтобы ты постарался хотя бы немного в меня поверить.

После того, как я забрал конверт, Платон вышел из гостиной.

Уже в комнате, куда меня проводила прислуга, я позволил себе заглянуть в него. По моим прикидкам там было около миллиона. Больше было похоже не на извинения, а на то, что он хочет меня купить.

Только вот с какой целью?

В любом случае, такая смена риторики говорила о том, что я ему нужен. Придется наблюдать как события будут развиваться дальше.

Утонув в мягкой кровати, я отрубился практически сразу. Проспал немного. Шум снизу разбудил меня, и я уже больше не смог сомнкуть глаз.

Спустившись в гостиную, я обнаружил, что там всё выглядело так, будто ночь не закончилась: Андрей и Карлик снова расселись на прежних местах. Камин медленно угасал, но в комнате всё ещё ощущалось тепло углей. Карлик уже полностью отошёл от ночных происшествий и, с видимым облегчением, возился с чайником, старательно разливая крепкий напиток по чашкам. Андрей же нервно шагал туда-сюда, не замечая ничего вокруг.

— Ты бы присел, — лениво бросил карлик, поднимая к нему глаза. — А то мне уже пол жалко. Топчешь его. Он бедный скрипеть уже начал.

— Не до шуток, — буркнул Андрей, бросив на него взгляд, полный раздражения. — Ты сам хоть понимаешь, что нас чуть не угробили ночью?

— Так и не