Выпускник. Журналист - Мэт Купцов

class="p1">Сейчас надо сосредоточиться на лекции. Ну, или сделать вид, что я здесь, и в теме. Чтобы преподаватель мог видеть и читать мой внимательный взгляд издалека.

Профессор монотонно вещает о великих журналистах прошлого, а я ручку кручу, пытаюсь выбросить из головы все эти лишние мысли о «лидках» и «машках».

Буду как все, слишком умным тут быть рискованно.

Впрочем, получается так, что о будущем я знаю очень много, а о настоящем не так, чтобы ведущим журналистом куда— нибудь взяли. А это значит, что надо выбросить всякую чушь из головы, и учить то, что здесь дают, чтобы строить то самое «светлое» будущее, в котором меня переедет какой— то мерзавец на внедорожнике, тот самый, чей предок всё— таки дойдет до своего «светлого» завтра, и поможет внуку или сыну разбогатеть и купить тот самый дорогущий автомобиль.

Бухчу как старик.

Конечно, я озадачен из — за предстоящего зачета, но не настолько, чтобы обвинять в этой мелочи весь белый свет, и коммунистов, в том числе.

Все равно надо сдать античку. Преподаватель — серьезная особа, к ней не подъедешь на улыбках и грамотных речах.

Вот и открываю окно на перемене, вместе с ребятами ору:

— Халява, приди!

Но вместо халявы появляется она — преподавательница.

Вся в чёрном. Водолазка до самого подбородка, юбка чуть ниже колена, сапоги — угольно— чёрные.

Внешний вид как— то не вяжется с лекцией по античности, но всё равно жутковато. Волосы собраны в строгий пучок, лицо — серьёзнее некуда. В принципе, почему не вяжется? Очень даже. Все эти древние писатели— философы тоже кажутся не от мира сего.

— Халява вам не поможет, — усмехается она, и зовёт нас в аудиторию. Вид у неё такой, будто она знает нечто большее, чем мы. И это явно не античная литература.

Я, конечно, внутренне напрягаюсь. Вопросы— то по античке ночью штудировал. Слава героям прошлого, вытягиваю билет с темой, которую знаю на зубок. Рассказал всё так, будто сам с Гомером за одним столом сидел. Но педагог не верит. На лице написано: «Этот — то хитрец откуда всё знает?»

— Лекции покажите, — командует.

— Забыл в общежитии, — улыбаюсь как можно безобиднее. — Принесу на следующем занятии.

Молча соглашается, но взгляд такой, будто коварные планы строит. Ладно, выкручусь. Придётся ночью корпеть над переписыванием лекций. Это неприятно, но лучше, чем пересдача.

Зачётка у меня в кармане, заветный вензель поставлен — что ещё надо для счастья?

Выхожу из аудитории, вдыхаю полной грудью.

Свобода! А вот и солнце, привет!

Но недолго музыка играла, недолго свобода длилась.

На работу пора. Срочно надо найти Нику — барышню, которая думает, что все внештатники — её рабы, карманные девочки и мальчики на побегушках. И не переубедить ведь ее никак.

Снова придётся бегать по городу, добывая для неё материалы. А она, небось, сидит на работе, в тепле, с кружкой чая, и ждёт, пока мы, гончие псы, принесём ей очередную сенсацию.

Не выношу её, и одновременно без неё никак. Так уж выходит.

Добираюсь до редакции вовремя. Успеваю перекинуться парой слов с коллегами. Выпить чайку с печеньем с бухгалтером Ниночкой. Обсудить мою маленькую зарплату и невозможность прибавления к ней и копейки.

Прохожу по коридорам, здесь пахнет бумагой и свежей типографской краской. Запах необыкновенный.

Дверь в кабинет Ники закрыта, и я стучу. В ответ тишина.

Захожу без стука — Ника за своим столом, наклонилась над машинкой, стучит что— то важное. Молчит, на меня не смотрит. Ладно, и не надо.

— Ну, что у нас по плану? — начинаю с вызовом. — Какое задание на сегодня?

Ника поднимает голову. В глазах что— то нехорошее, будто бы специально меня игнорировала.

— Макар, ты ведь знаешь, что мне нужны серьёзные материалы. А ты приносишь… — пауза, — черт знает, что.

Я, естественно, делаю обиженное лицо. Ну, это же классика. Отрицание, обида — рабочая схема.

— Ника, я делаю всё, что могу. В следующий раз сам выйду на улицу с лупой и найду тебе сенсацию, хорошо?

Она только пожимает плечами.

— Докладывай по нашему делу, — говорит холодно. — Или отправлю тебя на какой— нибудь митинг. Понял? Будешь ходить на эти собрания и писать короткие отчеты. Никакой лирики.

— Так я вроде поэзией не занимаюсь, иначе я бы на филфак поступил.

— Не паясничай! Докладывай коротко, по существу. Где ребенок Ольховской? Я теряю терпение.

— Так подай заявление в полицию.

— Они ищут, ты знаешь об этом. Что— нибудь выяснил? — глаза ее становятся такими яркими, кажется, сейчас выстрелит шаровыми молниями.

— Всё— таки, я тебя накажу, — она откладывает в сторону работу, встает, подходит ко мне. Оправляет на себе лацкан делового пиджака, строгую юбку. — Зря ты со мной связался!

— Серьезно?

— Идем, — хватает меня за руку. — Я снимаю тебя с личного задания, теперь будешь кататься на митинги. Хочешь опишу твою незавидную судьбу?

— Попробуй, — отвечаю дерзко, но в душе понимаю, что, находясь на своей позиции в издательстве, я не справлюсь с ней. Где она, где я. Вот время придет, и я опущу её на самое дно. Стерву крашеную.

С тоской смотрю на улицу, в грязное стекло, пока Ника расписывает мое не очень перспективное будущее.

— Будешь трястись в автобусах, гоняться за этими людьми с хмурыми, как и у тебя лицами. Твое советское утро будет начинаться не с чашечки кофе, а со стакана воды. Лозунги, красные флаги, возгласы про светлое будущее, которого не будет у таких как ты, — сверлит меня злым взглядом.

Черт.

Откуда ей знать про искаженное «светлое» будущее.

— Ты тоже из будущего? — спрашиваю у Ники, чем ввожу ее в ступор.

— Говорить об этом тут — верный путь к психушке, — заявляет она. — Таких на моем веку уже двоих увезли в смирительных рубашках.

— Ника, остановись. Я просто взял тебя на понт. У меня есть новости по делу.

— Выкладывай, — подлетает ко мне стерва, трясет меня за грудки.

Да. Чтобы я ей не сказал, да даже если бы настоящий Святой Грааль в виде интервью с Брежневым принес, ей было бы пофигу. Эта барышня ничего не ценит.

Интуиция кричит, что пахнет паленым. А чуйка подсказывает, что наши отношения с Никой хорошо не закончатся. Мы по разные стороны баррикад, это уже очевидно.

— Ника, — говорю уверенно, глядя ей в глаза, информация очень опасная, — Мне срочно нужна встреча с майором Волковым. Потом я тебе всё расскажу, ладно? Доверься мне. Я отработаю каждую вложенную в меня тобою копеечку.

Она бровью дергает, даже глаза не поднимает.

— Есть зацепка, — продолжаю я, — срочно