Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И метафора про тропинку в лесу понравилась. Пока ужинала ароматной говядиной, сдобренной грибным соусом, размышляла — какой жизни для себя хочу? И поняла, что не знаю. Мне раньше и в голову не приходило, что можно подумать, как бы мне самой хотелось жить. Чего я хочу? Собственный дом? Ну да, наверное. А еще?
Не знаю. Сложно это все. Я не привыкла размышлять о таких вещах. Всю мою жизнь за меня решали другие, и вот так сразу понять собственных мечтаний я не могла. Но решила не сдаваться и впредь поступать, как научил Маркус: почаще спрашивать себя даже в самых мелочах, а чего хочу я сама?
Еще у меня из головы не выходили слова Дилизия. Что если Маркус и правда влюблен в меня? Иначе стал бы он оббегать пол города и со всеми договариваться?
А с другой стороны, может быть для него это и правда настолько легко, что он не считает свой поступок каким-то грандиозным подвигом? К тому же, все выглядело так, будто он специально решил позаботиться обо мне, прежде чем покинет дом. Так сказать, в знак благодарности за мое отношение.
Или же он передумал уезжать и заранее подготавливал почву, чтобы были деньги выкупить себя у Эйстерии и вернуться ко мне в качестве управляющего?
Мысль интересная. Я решила обязательно выведать планы Маркуса, как только представится такая возможность.
После ужина меня ждал уже ставший привычным напиток — эщет. В этот раз Маркус заварил его с ягодами граната. Удивительно, как быстро я полюбила этот заморское питье. Он больше не казался мне горьким и неприятным лекарством. Напротив, с каждым разом я все глубже проникалась его тонким вкусом и ароматами.
В какой-то мере эщет можно было сравнить с вином: он также приятно успокаивал и настраивал на миролюбивый лад. Он тоже обладал разными цветами: то рубиново-насыщенным, то легким и светлым, почти прозрачным, то золотисто-желтоватым, то темным как кора дерева. И вкус его менялся: он мог быть сладковатым, фруктовым, мятным, цветочным или ягодным.
Выпив эщет и поняв, что окончательно запуталась в размышлениях о Маркусе, решила дать мозгу отдохнуть и переключиться на что-нибудь другое. Тем более, у меня был повод — в моем подвале уже со вчерашнего вечера сидели под стражей три бандита. Я высказала Маркусу желание поговорить с ними и узнать, есть ли у них сообщники и почему они выбрали именно мой дом.
Оказалось, что арамерец еще утром провел с разбойниками беседу.
— Желаешь посмотреть на результат, госпожа? — произнес он с озорным блеском в глазах.
— Надеюсь, они живы? — усмехнулась я, но сама подумала, что моя шутка вполне может оказаться правдой. Вчера, когда Маркус говорил, что чуть не убил разбойников, у него был такой свирепый взгляд, что с него сталось бы забить пленников до смерти.
— Конечно. Для этих подонков смерть была бы слишком легким наказанием, — голос Маркуса посерьезнел.
Мы прошли в подвал. Завидев меня, мужчины, сидящие в тесной клетке, вскочили со своих мест. Взгляд у них был запуганный.
— Госпожа, умоляем, простите нас.
— Я не так вас учил! — строго прикрикнул Маркус.
Вся троица рухнула на колени.
— Госпожа, нижайше умоляем вас о прощении.
— Уже лучше, — тон брюнета был грозен.
Я привыкла, что обычно арамерец добр и покладист. Как выражается Дилизий: «весь такой Маркуська-лапуська». Но когда надо, эта лапуська умеет рявкнуть так, что желание спорить отпадает у любого. Причем, в мой адрес я такого не замечала. Он мог повысить голос, когда мы спорили, покомандовать в какой-то чрезвычайной ситуации, но чтобы вот так на меня кричать — никогда.
К Виру и Или-Тау тоже относился с заботой и доброжелательностью. Разве что Дилизию время от времени попадало. Причем, я не могу сказать, что они меж собой ругались. Наоборот, мне показалось, что у них весьма дружеские теплые отношения. Сама несколько раз наблюдала, как Дилизий обращался к арамерцу за советами, как они о чем-то болтали, посмеиваясь, как вместе выполняли работу по дому. И лишь когда паренек начинал откровенно хулиганить, Маркус превращался в строгого батю и не давал мальчишке спуску.
Но, оказывается, с чужими арамерец мог вести себя ой как грозно.
— Позвольте искупить нашу вину! Мы готовы на все, чтобы заслужить вашу милость, — суетились преступники.
Интересно, они ели хоть что-нибудь? Или Маркус весь день морил их голодом?
— Что скажете, госпожа? — при обращении ко мне тон арамерца вновь стал привычно-мягким.
Маркус наклонился и прошептал на ушко:
— Сделай вид, что они тебе не нужны.
Очередная манипуляция от брюнета. Хорошо, подыграю.
— Ну и зачем мне эти никчемные существа? — я изобразила недовольство. — И вот ради этого ты отвлек меня?
— Госпожа, если желаете, я тотчас отправлю их к Рамону. Только прикажите, — предложил арамерец.
Из клетки понеслись стенания и мольбы о пощаде.
— Я лишь подумал, — продолжал брюнет, — что возможно Вы захотите, чтобы они отработали свой долг? Их можно продать на рудники…
— Только не это! Умоляем! Пощадите!
— … Или в дом разврата, чтобы они ублажали пьяных матросов…
— Госпожа, умоляем!!!
— … Можно продать в амфитеатр. Конечно, не думаю, что они выдержат хоть один бой, но зато, Вы получите удовольствие, наблюдая как эти нечестивцы умирают прямо на арене пред Вашими очами.
Я с трудом сдерживала смех, глядя как брюнет нагоняет на страху на разбойников. Очевидно, решил перед тем, как продавать их Фогу, добиться максимальной покорности. Чтобы для них попасть в руки к толстяку казалось наивысшим благом.
— Я подумаю, что с ними делать. Посмотрю, как будут себя вести и приму решение: убить или сохранить им жизнь.
Надеюсь, что улыбка, которой я одарила троицу, была достаточно кровожадной. Судя по лицу Маркуса, он был доволен тем, как я сыграла свою роль.
— Ты что с ними сделал? — спросила у брюнета, когда мы поднялись на первый этаж, устроившись на лавочке в саду. — У меня, чтобы получить такое поведение от разбойников, ушло бы минимум дня четырех. А ты… когда успел? Ты ведь весь день отсутствовал.
Для меня действительно казалось удивительным, что арамерцу удалось настолько запугать трех крепких и весьма агрессивных мужчин.
— Всего