Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом у меня, с одной стороны, будет постоянный штат личных слуг, занимающихся домом, за счет чего мне не придется взваливать все хлопоты на беднягу Вира. Во-вторых, обученные рабы смогут помогать мне воспитывать новеньких. В-третьих, Маркус сказал, что среди рабов обязательно должно быть несколько крепких парней, чтобы если вдруг в дом вновь проникнут бандиты, было кому защитить меня. И, самое главное, благодаря такой системе мне не придется зависеть от работорговцев и у меня появится стабильный источник денег.
На мое возражение, что я сейчас не смогу себе позволить купить рабов, Маркус ответил, что предусмотрел и это. Он пообщался с Фогом и заручился его поддержкой. Толстяк был готов вступить со мной в долю, вложившись в покупку рабов, а после помогать мне искать клиентов и получать за это свой процент.
Я когда это услышала, меня аж в жар бросило. Идея гениальная! У нас такого никто еще не делал, и я понимала, что это наверняка будет пользоваться спросом. Но мысль, что мне придется купить рабов, содержать их, за всеми следить, постоянно сдавать в аренду, с каждого получать комиссию. Пусть даже клиенты сами будут приходить — все равно это было настолько масштабно, что я боялась не справиться.
Не говоря о том, какие деньги может приносить план Маркуса. По его подсчетам, я могла бы иметь ежемесячный доход более двух тысяч далариев!
Совершенно немыслимая сумма. Я таких денег отродясь не видела.
— Я не справлюсь одна, — меня охватила паника, как будто мне уже завтра предстояло погрузиться в новое для себя занятие, при том, что у меня пока не было денег на покупку персональных рабов. — Для этого ты должен быть управляющим и всем этим заведовать. Я не смогу.
— У тебя все получится, и ты со всем справишься, — сказал Маркус, деловито выкладывал мясо на сковороду, отчего масло зашипело и брызнуло в стороны.
По комнате распространился ароматный запах жареной говядины.
— Пока я еще здесь, помогу купить несколько рабов. Думаю, мне даже удастся договориться с Фогом, чтобы он их продал в счет будущей оплаты. Ты их начнешь воспитывать, а я поищу желающих взять рабов в аренду. Главное — начать, а там сама поймешь, что ничего сложного в этом нет. Ты все это уже делала раньше, и у тебя прекрасно получалось.
Я все равно переживала. Такие деньги огромные, совершенно другой подход к работе. Но мысль о том, что у меня появится своя постоянная команда, которую я сама смогу отобрать и которая будет помогать Виру по дому, согревала меня не хуже терпкого шеисидского вина.
Меня беспокоил еще один вопрос, касаемо чувств Маркуса, но спросить об этом я не решилась. Побоялась, что ответ будет положительным. Иначе как объяснить ту бурную деятельность, которую развил арамерец? Ведь явно не для себя старался. Или для себя?
— Как тебе удается быть таким смелым? — решила поговорить на другую, не менее волнительную для меня тему. — Почему ты не боишься отказов? Конфликтов? Что у тебя в этот момент в голове происходит?
— К чему ты спрашиваешь? — брюнет следил за говядиной, параллельно нарезая овощи для салата.
— Хочется быть хотя бы в половину такой же смелой, как ты.
Ни с кем другим я не стала бы обсуждать эту тему. Но Маркус выглядел как человек, который не станет высмеивать слабости других. А вопрос меня действительно интересовал.
Сама я ни за что не решилась бы вот так идти и с кем-то договариваться о новых условиях работы. А Маркус, даже будучи в статусе раба, не побоялся общаться с незнакомыми людьми и предлагать им сделку. Причем, я смотрела на арамерца и понимала, что для него это действительно не составляет труда. Его не охватывают сомнения и страхи, что о нем могут как-то не так подумать, что его предложения назовут глупыми. Он просто взял и пошел договариваться. И это меня восхищало.
— Я не размышлял над этим. Возможно, так получается, потому что нас учат уважать самих себя. Как бы тебе объяснить? — он помолчал, в задумчивости разглядывая пучок зелени. — Мне кажется, отличие наших культур в том, что вас не слишком-то хвалят в детстве, и поэтому во взрослом возрасте вы постоянно ищите чужого одобрения. Вся ваша жизнь зациклена на собственных переживаниях. Вы все погружены внутрь себя. Думаете, кто и что о вас скажет, как к вам отнесутся. Боитесь действовать, считая, что можете потерпеть неудачу и опозориться. Пытаетесь каждому показать какие вы хорошие и остро реагируете, если окружающие думают о вас иначе. У нас нет таких мыслей. Нет нужды искать чужого одобрения. Мы и без этого знаем себе цену и поэтому не стесняемся делать то, что считаем правильным. Даже если кто-то сочтет наши поступки глупостью, нас это не обидит. Важно то, что мы сами об этом думаем.
— У нас тоже есть такие люди. Они уверены, что лучше других и им можно все.
Мне на ум пришла Эйстерия. Вот она точно ни с кем не считалась и творила то, что ей взбредет в голову, даже не задумываясь о том, как ее поступки отразятся на других людях. Например, на ее рабах.
— Нет, ты меня не поняла. Я о другом. Мы не пытаемся ставить себя выше других. Или ниже. Мы в принципе не сравниваем себя с другими. Я — это я. Такой, какой есть. Я нравлюсь себе. Если нравлюсь кому-то еще — хорошо. Не нравлюсь — ничего страшного. Это никак не влияет на мое внутреннее восприятие. Когда ты не тратишь силы, чтобы понравиться другим, то перестаешь смотреть внутрь себя и начинаешь смотреть внутрь окружающих. Думаешь не о том, как воспримут тебя, а о том, что на душе у людей? Как они себя чувствуют? Чем ты им можешь помочь? В этот момент страх перед людьми пропадает.
— Ага! А сам-то! Помнишь, когда только-только ко мне попал? — подловила я Маркуса. — Как ты фыркал от одного упоминания о рабстве! И когда Эйстерия сказала тебе встать на колени!
— Ну, знаешь ли! — возмутился арамерец. — Одно дело, когда тебе говорят: «Ты ничтожество», а ты про себя знаешь, что это не так. И совсем другое, когда тебя заставляют самого сказать про себя «Да, я ничтожество». Быть сильным — не значит позволять окружающим обращаться с тобой так, как им вздумается. Быть сильным — это спокойно