Глубокий рейд - Борис Вячеславович Конофальский

то хотя бы ограничивать деятельность Станции, хотя бы отслеживать её работу, местные казаки вокруг этого объекта пришлых поставили в болоте три заставы. Восточную и северную заставу держали казаки из Преображенской, а западную — казаки Семнадцатого полка из станицы Ягельная.

И теперь товарищам нужно было обойти Станцию по дуге, и лучше по большой, ни у кого из них не было желания побывать рядом с нею.

Когда начало светать, Саблин приказал Калмыкову:

— Денис, давай на руль, — а освободившемуся Ряжкину сказал: — Вась, включай рацию, держи на приёме. И РЭБ запусти.

Простая, портативная РЭБ-станция «Астра», если не работала в режиме подавления, то могла фиксировать электромагнитные импульсы. Даже больших рыб в воде иной раз засекала. Правда, радиус действия у «Астры» был небольшой, в болоте, в рогозе — километра два, два с половиной, не больше, но это лучше, чем ничего.

Чтобы не сажать батареи, Василий подключил рацию и блок РЭБ к генератору мотора. Настроил их работу, кивнул Саблину: порядок.

А примерно через два часа хорошего хода Вася услыхал у себя в наушниках:

— Говорит восточная застава. Кто там тащится с востока?

— Казаки. Второй полк. Здравия желаю, первая застава, — откликнулся Ряжкин.

— А, здорово, Второй полк. К нам зайдёте?

— Да нет, мы на Надым, порыбачить. А у вас как?

— У нас вроде спокойно, Станция спит уже неделю, тихо там, ладно, удачи вам, Второй полк.

— И вам, первая застава, — закончил Вася.

А Саблин повернулся к Калмыкову и, перекрикивая мотор, спросил:

— Денис, а до Надыма далеко ещё?

— Таким ходом часа три, — в ответ ему кричит Калмыков.

«Хорошо бы перебраться через Надым до полудня».

А пока… Ему нужно что-то поесть, он ведь ушёл — не позавтракал.

* * *

Рогоз пошёл не стенами, а пучками, всё чаще стали попадаться большие проплешины «чистой» воды. Воды без ряски и тины. Да и сама вода тут была другой, она была менее мутной, чёрной, а не бурой. И тут Денис кричит им:

— Надым!

И они выскакивают на большую воду. Саблин смотрит на север и почти до горизонта видит только воду. Рогоз справа, слева, но между ним длинная лента чёрной воды. Глубина. Течение.

Калмыков сразу выворачивает ручку газа до упора, мотор выдаёт такие обороты, что нос лодки чуть задирается вверх, несмотря на то что она серьезно загружена. Судёнышко буквально летит над чёрной водой. А иначе тут нельзя. Тут большие глубины, а значит, на каждый километр русла, если не на каждый омут, приходится по бегемоту. Тупое и злобное бревно в несколько центнеров минимум всё, что плавает рядом, принимает за соперника, что желает забрать себе его уютный омут. Так что лучше глубокую воду проскочить на скорости. Пока бегемот не успел рассвирепеть.

Они быстро достигают мелководья левого берега и входят в заросли рогоза, только тут Денис сбрасывает обороты, и лодка опять идет спокойно. В режиме экономии топлива.

А ещё через полчаса Ряжкин машет Саблину рукой, чтобы привлечь его внимание:

— Аким, тут вторая застава… Болтают с кем-то, — и добавляет: — Может, зайдём к ним, поедим спокойно, покурим. У них там и кондиционер есть, наверное.

Саблин качает головой:

— Надо идти. Не хочу потом ночевать в болоте, хочу до темна добраться до Ягельной.

И это у них почти получилось, они прошли и вторую заставу, и третью, а к станице Ягельной подошли уже к ночи, когда в той зажгли огни.

* * *

Так не хотелось ему после адских трат в Преображенской тратить деньги ещё и в Ягельной, да уж пришлось. Нужно было помыться и выспаться всем. Ведь до самой Оби, до села Горки, им больше не встретится ни одного населённого пункта, все станицы и посёлки теперь останутся южнее, на берегу болота, а им предстоит пару дней идти по огромному пространству, залитому ядовитой водой. В общем, он оплатил один номер с нормальными кроватями. А ещё заказал хорошей еды и немного водки. Нужно было, чтобы товарищи завтра были бодры и в хорошем расположении духа.

Он уже усаживались в лодку, вышли пораньше, двух ещё не было, а на мостушках уже толкался один дедок. Колченогий, согнутый, он прохаживался по пристани и, так как никого вокруг больше не было, он пристал с расспросами к ним:

— Что, казачки, никак на Обь собрались?

— Ага, дедушка, за налимом, — отвечал ему Вася Ряжкин.

А дед заглядывает к ним в лодку, как раз Денис уже собрал с неё брезент, но рацию и РЭБ оставил накрытыми, дедок видит там большие ящики и говорит:

— А броню, значит, на налима взяли?

— Ага, дед, на налима, — отвечает ему Вася, а сам включает рацию на приём и начинает гонять её по волнам в поисках передачи. Может, ночью кто-то общается тут поблизости.

— А сами вы кто, ребята, будете? Из каковых вы?

— Второй полк, — отвечает Денис, проверяя масло в моторе.

— Второй? О, — дед удивлён. — Издалека, значит, казачки приехали.

— Издалека, дедушка, издалека, — говорит Саблин, ему не очень нравится этот любопытный дед. — И сейчас дальше пойдём. Так что до свидания.

— А я из Семнадцатого, — сообщает старик, не собираясь прощаться.

— Знаем мы казаков из этого полка. В прошлом годе с ними об руку стояли, — вспоминает Саблин. — Добрые воины. Ну ладно, дедушка, удачи тебе.

Нет, дед уходить не собирается, он словно не слышит Акима:

— А оружия-то прихватили, как на войну собрались. И винтовочки и дробовичок, и ружьишко… Всё у вас тут есть, — дедок ходит по пирсу и в свете, что падает от фонаря, нагло разглядывает содержимое лодки. Ему интересно, что спрятано под брезентом, но спросить он, видно, стесняется. — А что же… Оно понятно… Налим, он